– Мы готовы сделать заказ!

Последующие несколько дней тянулись, как жеваная-пережеваная резинка. Я проверяла телефон настолько часто, что в какой-то момент самой стало смешно.

Джек не давал о себе знать.

Он не писал и не забегал в клинику. Много раз я начинала сама печатать сообщение, однако затем стирала его. Что написать? Разве это не он обязан объясниться? Я не желала за ним бегать, как очередная отчаявшаяся туристка, с которой он провел ночь и больше не звонил. В конце концов, нас связывало гораздо большее, чем одноразовый секс!

Ночами я лежала без сна и ломала голову над тем, что мне делать со своей жизнью. Однако к окончательному выводу так и не пришла. Невозможно принять решение, пока расщелина в груди становится все глубже. Да еще если добавить сюда другую боль, муки разбитого сердца. Мне не хватало Джека. Его смеха, его запаха, складочки, возникавшей меж бровей, когда он сосредотачивался; прикосновения его губ к моим, его розыгрышей и попыток защекотать меня до смерти, его шершавых ладоней. Даже по Реджи я скучала до боли. Плюс к тому недостаток сна…

Когда в четверг утром я явилась в клинику, от меня осталась лишь тень. Под глазами залегли темные круги, волосы в беспорядке падали на лицо – уложить их не хватило сил. Безучастная ко всему, да еще и с опозданием на несколько минут, я прошмыгнула в дверь совершенно бесшумно.

Меня встретил хаос.

Доктор Сью промчалась по коридору и исчезла в одной из операционных, на ходу кивнув мне. Фиона стояла у стойки администратора с миссис Кроуфорд и поглаживала пожилую женщину по спине. Та с шумом сморкалась в розовый носовой платок.

Фиона бросила на меня через плечо печальный взгляд и подавленным голосом сообщила:

– Принцесса Пуррфект. Вероятно, опухоль. Доктор Сью готовит ее к операции, но прогнозы плохие.

– Что? – Я в ужасе схватилась за стену. Только этого не хватало.

– Ты не могла бы… – Фиона указала подбородком на переноску у ног миссис Кроуфорд.

– Да, разумеется. – Я подняла переноску и заглянула внутрь. Раскормленная кошка преклонного возраста, к которой я за последние недели прикипела всей душой, лежала на плюшевой подстилке и слабо моргала. Глаза полузакрыты; все четыре лапы вытянуты вперед. Она заполняла почти всю переноску.

Миссис Кроуфорд со своей любимой принцессой заходили в клинику каждую неделю, с самого первого дня моей работы здесь. Я часами беседовала с пожилой женщиной как о ее собственных болезнях, так и о недугах кошки. Обе почти ежедневно попадались мне в городе; чудаковатая хозяйка выгуливала Принцессу Пуррфект на шлейке. Однако такими я их никогда не видела. Миссис Кроуфорд была совершенно уничтожена.

Я с трудом сглотнула и направилась в сторону операционной, где исчезла доктор Сью.

– Постойте, мисс Макферсон! Всего одну секундочку. – Миссис Кроуфорд, пошатываясь, нагнала меня и вытерла мокрые щеки. – Я хочу еще раз попрощаться.

Она склонилась к переноске и приоткрыла дверцу.

– Душенька моя, – произнесла она сквозь слезы. – Если что-то пойдет не так, я знаю, ты будешь ждать меня в чудесном месте. И мы скоро воссоединимся. Для меня было честью являться твоей мамой. Ты моя королева среди всех кошек.

К моим глазам подступили слезы; пришлось несколько раз моргнуть. За спиной миссис Кроуфорд Фиона тоже вытерла глаза, а затем проскользнула мимо меня и скрылась в операционной.

Миссис Кроуфорд в последний раз погладила кошку и, всхлипывая, отвернулась.

Я отнесла переноску в операционную, где меня ожидали доктор Сью и Фиона в белых халатах и перчатках. Доктор Сью была сосредоточенна и немногословна, как всегда, если предстояли серьезные вмешательства. Фиона полностью овладела собой. Я догадалась по ее сжатым в струнку губам и нахмуренному лбу.

Я вынула Принцессу Пуррфект из переноски и была поражена, насколько она стала легкой, несмотря на значительные размеры тела. Похоже, кошка потеряла вес в последние дни. Я так часто держала ее в руках и успокаивала во время обычных осмотров! Я давала ей лакомства и с любовью гладила. Всегда немного жалела ее – хозяйка-ипохондричка постоянно таскала животное в клинику, хотя кошка явно хорошо себя чувствовала. Однако сейчас она впервые была действительно больна. Моя любимая пациентка предстала такой вялой и безжизненной, что разбила мне сердце – во второй раз за несколько дней.

Я осторожно положила Принцессу Пуррфект на операционный стол и поспешно выскочила в коридор, не в силах видеть старую кошку-аристократку в столь плачевном состоянии.

Вздохнув, я опустилась на свой стул и включила компьютер. Затем окунулась в работу в попытке отвлечься, что мне не очень-то удалось – из приемной непрерывно доносились всхлипывания миссис Кроуфорд. В какой-то момент подошла к ней и предложила стакан воды, на что та с благодарностью согласилась. Пока женщина пила, я сидела рядом.

– Принцесса Пуррфект – настоящее сокровище, – пришептывала она между глотками. Толстые пальцы со множеством колец с трудом удерживали стакан – так сильно они дрожали. – Никогда еще у меня не было такой верной подруги. Мне будет так не хватать ее!

Я взяла свободную руку женщины и крепко сжала. Из слов миссис Кроуфорд я поняла – она не верит, что вновь увидит свою любимицу. Да и выражения лиц доктора Сью и Фионы однозначно говорили – дела у Принцессы Пуррфект обстоят плохо.

Однако я надеялась. Всеми фибрами души цеплялась за мысль, что операция пройдет успешно и Принцесса Пуррфект вернется к хозяйке. Она просто обязана вернуться! Должно ведь случиться хоть что-то хорошее в мире, который с каждым днем становился для меня более серым и унылым!

Спустя несколько томительных часов доктор Сью вышла из операционной. Я тут же подняла глаза ей навстречу. Однако единственного взгляда хватило, чтобы все понять. Губы Сью были сжаты в струнку, лоб нахмурен. Она в изнеможении покачала головой.

– Марли, не могла бы ты зажечь свечу? Пожалуйста.

Мое сердце вмиг стало тяжелым. Казалось, оно сейчас вырвется из груди и покатится по полу, как камень. Глаза защипало; я сморгнула слезы и кивнула.

Сью прошла мимо меня в приемную к миссис Кроуфорд и прикрыла за собой дверь. К счастью, других пациентов в клинике на тот момент не было.

Я оперлась о край стола и силой заставила себя подняться. Двигаясь механически, обошла вокруг стойки, к тому краю, где стояла электронная свеча и под ней табличка с надписью:

Если эта свеча зажжена, значит, один из наших пациентов покинул земной мир. Поэтому мы убедительно просим вас соблюдать тишину и проявить уважение.

Я передвинула крошечный рычажок в нижней части свечи. Фитиль вспыхнул теплым светом. Рука так и застыла над свечой. Я вновь и вновь перечитывала надпись на табличке.

Удары сердца ощущались все болезненнее. Почему-то мне не удавалось вдохнуть нужное количество воздуха, и перед глазами замельтешили черные точки. Я изо всех сил вцепилась в край стойки; даже костяшки пальцев побелели. По щекам покатились горячие слезы. Казалось, голова сейчас взорвется. Внезапно на меня обрушились разом вся горечь и все страдания, скопившиеся не только за последние дни, но и за долгие годы. Я задохнулась от боли. Все смешалось в голове: Джек, мое обманутое доверие, неопределенное будущее, разбитое сердце, отец, мама, вновь обретенные корни, которые я, по всей вероятности, снова оборву, не успев толком проследить.

Не могу больше!

Я много дней себе места не находила; и теперь сомнения, неопределенность и травмирующие события настигли разом. Смерть Принцессы Пуррфект стала детонатором, выбросившим на поверхность остальное.

Нахлынули рыдания – настолько бурные, что я обхватила себя руками, прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней. Зарылась лицом в ладони, не в состоянии справиться с наплывом эмоций. Как же больно!

Рядом возникла Фиона. Я ее не видела; уловила только аромат духов Элли – ваниль и цветки роз. Потом ощутила прохладные ладони на своих плечах.

– Марли? Что с тобой? Случилось что-то? – Фиона сразу догадалась, что дело не только в уходе Принцессы Пуррфект.

От рыданий я едва могла говорить.

– Мне так тяжело. Так тяжело! Сделай что-нибудь! Пусть это прекратится!

Я услышала, как Фиона резко втянула в себя воздух и затем