Будто меня лишили какой-то части тела. Мне так не хватало Марли! Ее непослушных локонов. Ее пестрых кроссовок. Как она улыбалась во сне. Как проводила руками по моему обнаженному телу. Как она потягивалась сонно в моей постели и умоляла дать ей поспать еще немного. И как звучал ее голосок сразу после секса – изнеможенный, но совершенно счастливый. Мне недоставало даже ее язвительных шуток.

Я начинал набирать номер Марли так часто, что сбился со счета. Однако ни разу не набрался мужества позвонить. Забился, словно последний трус, в свою хижину на Министерс-айленд и выбирался в цивилизованный мир, лишь когда было нужно на работу. Причем полностью избегал появляться в Сент-Эндрюсе. Звонки друзей в основном игнорировал или перезванивал позже. Хотелось побыть одному, зализать раны и подумать, что делать дальше.

Чтобы хоть как-то убить медленно ползущее время, я совершал долгие прогулки с Реджи, нарубил целую гору дров для камина и несколько раз перевесил в новом порядке открытки на стене. Но, похоже, ничто не помогало выгнать Марли из головы и найти решение нашей проблемы. Ее доверие ко мне подорвано. Прочел это по глазам. Она думает, я не тот, каким казался. Думает, что раньше принимала меня за кого-то другого, кем я не являлся в действительности. И только потом увидела мое истинное лицо. А ведь я никогда еще настолько не был самим собой, как в то время, когда встречался с Марли! Ни разу не ловил себя на лжи или на том, будто желаю показать себя с определенной стороны. С Марли все было очень просто! До недавних пор.

Я должен был непременно найти решение. Я хотел связать жизнь с Марли. Хотел, чтобы у нас было общее будущее. Однако хотела ли этого Марли? Или я абсолютно запорол дело? Как убедить ее в серьезности своих намерений?

Когда вечером в пятницу мы с Реджи вернулись с особенно долгой прогулки – до того самого обрыва, где я разыскал Марли во время шторма, – то обнаружили Фиону, сидящую на скамейке у моего домика. Я изумленно захлопал глазами. Не иначе как сразу после работы прикатила!

Первое, что мне захотелось, – это развернуться и уйти, однако Фиона уже засекла мое появление. В довершение всего Реджи понесся к ней с радостным лаем.

Я со вздохом почесал в затылке. Не было никакого желания прямо сейчас выслушивать нравоучения. Ну почему она постоянно во все вмешивается?

– Джек Иеремия Тобиас Уилсон! – строго воскликнула Фиона. – Не мечтай, что сможешь от меня отвертеться. Только попробуй улизнуть – догоню и поймаю. Недаром я всегда бегала быстрее тебя!

Я обреченно повесил голову и заковылял в домик, намеренно игнорируя Фиону. Отпер замок, вошел и захлопнул дверь у нее перед носом.

– Ну что ж, придется использовать тяжелую артиллерию. – Она извлекла из кармана ключ и торжествующе покрутила его перед приоткрытым окном кухни. Неужели побывала у родителей и позаимствовала у них запасной ключ? Черт побери! Это значит, теперь и родители в курсе дела – а следовательно, Тони и Алекс тоже. В воскресенье, после ссоры с Марли, я вернулся домой, наплел каких-то объяснений и затем быстро попрощался, чтобы избежать расспросов сестер. С тех пор они терроризировали меня ежедневными звонками, на которые я не отвечал.

Фиона открыла дверь и гордо прошествовала в домик. Реджи заскочил следом, улегся на свое место у камина и принялся внимательно наблюдать за нами. Вероятно, пес чувствовал, что в воздухе запахло ссорой.

Я упорно продолжал игнорировать давнюю подругу. Поставил чайник, хотя на улице стояла почти тридцатиградусная жара, затем намеренно долго рылся в кухонном шкафу, разыскивая чашку. Причем одну чашку, не две!

Фиона встала передо мной, уперла руки в боки и начала разглядывать, приподняв брови.

– Не хочешь говорить? Ладно, тогда я скажу, – фыркнула она и опустилась на один из двух стульев у кухонного стола. – Ты наломал дров, малыш Джеки, а я пришла разрулить ситуацию. Ты стоишь на пороге величайшей в своей жизни ошибки. Не считая того случая в четвертом классе, когда покрасил волосы в синий цвет.

На сей раз я реально пришел в ярость. Кем Фиона себя возомнила? Она не имеет права распоряжаться моей жизнью! И помимо всего прочего, не знает подробностей случившегося.

Я в бешенстве развернулся.

– Фиона, ты не можешь просто так сюда вламываться и…

– Сейчас я говорю, – властно перебила она. – Полагала, с этим мы уже разобрались.

Я вскинул руки в отчаянном жесте и повернулся к чайнику, который с минуты на минуту должен был закипеть.

– Я предпочитаю «Эрл Грей» с молоком, без сахара, – как бы между делом объявила Фиона.

Скрипнув зубами, достал из шкафа вторую чашку.

– Итак, ты должен поговорить с Марли. Что бы ни произошло между вами, недоразумение нужно срочно уладить.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – Я почти кричал. – Не понимаю только, почему ты не предоставишь мне право сделать это самому? Вечно вмешиваешься! У меня есть план. У меня… – Я запнулся. Абсолютная ложь с моей стороны.

– Потому что она, черт побери, хочет завтра уехать! – рявкнула Фиона.

– Постой. Что-о? – Я едва не выронил чашку, которую собирался поставить перед подругой на стол. Фиона словно влепила мне пощечину. А потом добавила хороший хук в челюсть и удар в солнечное сплетение:

– Ты все верно расслышал. Я надеялась, она передумает, однако Марли не видит больше ни одной причины остаться. Ты знатно постарался – испортил все что мог. Она возвращается в Торонто.

– Навсегда?

– Пока – на неопределенное время. Дальше кто знает… Может, Марли так понравится жить прежней жизнью, что она решит остаться насовсем. Может, ее бывший приложит несколько больше усилий, чем ты, и сможет вновь завоевать Марли. А может, она просто не желает слышать про Сент-Эндрюс, потому что благодаря тебе это место проклято!

– Не могла бы ты сбавить обороты, Фай?

В ответ она уперлась локтями о стол и яростно сверкнула глазами.

– Если ты поверил, что я вот так просто отпущу новую лучшую подругу, только потому что ты не удосужился сказать ей о своей любви, то жестоко заблуждаешься. Если бы вы раньше признались друг другу в собственных чувствах, никакой ссоры бы не случилось.

Внезапно меня покинули силы, и пришлось опуститься на стул напротив Фионы. Я со стоном провел руками по лицу. Черт, черт, черт!

Фиона права. Как всегда. Я должен был намного раньше сказать Марли, что чувствую по отношению к ней, однако для меня ситуация оказалась совершенно новой. Я хотел подстраховаться, убедиться, что ничем не рискую. Убедиться, что она чувствует ко мне то же самое. Слишком долго был занят укладкой парашюта, и даже не заметил, что давно нахожусь в свободном падении. Вот я уже в опасной близости к земле, а парашют так и не раскрылся. Да и есть ли он у меня вообще, этот парашют? Вероятно, в любви нужно принимать во внимание риск: или расшибиться вдребезги, или остаться на бобах.

Я поперхнулся и вспомнил Уилла. Как он страдал! Как долго потом не мог прийти в себя! И как я зарекся от совершения подобных ошибок. Решил, что никогда не позволю женщинам вертеть собой. Поздно…

– Но я не знаю, любит ли она меня! – Получилось как-то плаксиво. Ну и слабак!

Фиона фыркнула.

– А ты чего хотел? Когда признаешься кому-то в любви, никогда не знаешь заранее, взаимны ли твои чувства. Иначе было бы скучно жить!

Я попытался переварить известие об отъезде Марли, и в голове наступил полный сумбур. В отчаянии треснул кулаками о стол. Реджи вздрогнул. Чай Фионы расплескался.

– Разве уже не поздно? Ты полагаешь, она еще может передумать?

– Разумеется, Джек! Она ждет только твоих объяснений!

– Фиона, ты не знаешь, о чем говоришь. Видела бы ты ее взгляд… Марли считает, я не оправдал доверия. А для меня и правда не существует никого, кроме нее. С прошлым покончено. Я хочу только Марли.

Фиона наклонилась ко мне и продекламировала, произнося слова так четко, словно говорила на иностранном языке, который я едва начал изучать.

– Марли доверилась мне. Она в полном отчаянии. Ей тебя не хватает. Она страдает. И ты можешь предложить ей лишь одну причину, чтобы остаться. Ну же, Джек!

– Но…

Фиона ударила ладонями по столу. Чай снова расплескался.

– Никаких «но»! Все очень просто, если вытащить