Она улыбнулась и потянула меня вниз, чтобы лечь на кровать вместе с ней.

«Знаешь, чего я хочу?» — спросила Пия.

«Нет, чего?» — Я ухмыльнулся.

«Снова заниматься всю ночь любовью».

Я был рад услужить. Мы с Пией занимались любовью почти до 4:00 утра, с долгими периодами объятий и поцелуев между все более жаждущими и настойчивыми занятиями любовью. Первый раз все началось медленно и мягко, но четвертый раз был интенсивным и напористым. Мы не просыпались, пока Лисбет не постучала в дверь около 9:00 утра и не просунула голову внутрь.

«Вы двое просто невозможны! Вы вообще спите? Как два человека могут так много заниматься сексом за такое короткое время?».

«Я просто настолько хорош!» — усмехнулся я.

«Так и есть, Лисбет!» — сказала Пия с огромной улыбкой.

«Аргх!» — прорычала Лисбет и захлопнула дверь.

Мы с Пией рассмеялись над ее разочарованием, я притянул Пию к себе и крепко поцеловал ее. Мы встали, приняли душ и позавтракали. Обедали мы с Рольфом и Синиккой, а ужинали с Путте и Кэти. После ужина мы играли в «Уно», а затем вернулись к Пии, чтобы заняться любовью, на этот раз всего один раз, нежно и медленно, а затем заснуть в объятиях друг друга.

В воскресенье за завтраком я пригласил Пию приехать в Гётеборг на Новый год и она сказала, что с удовольствием. Я рассказал о поездке в Берлин и она сказала, что поедет на поезде 31-го, а вернется домой 3-го. Я сказал, что уточню у Евы, как только вернусь домой, и позвоню ей.

На вокзале она сказала, чтобы я повеселился в Стокгольме, мы обнялись, поцеловались, и она махала рукой, пока мы не перестали видеть друг друга. Поездка домой на поезде была спокойной. Ева согласилась, что визит Пии — это просто замечательно, и я позвонил Пии, чтобы сообщить ей об этом. Андерс был в плохом настроении и я избегал его, как мог.

Книга 3 - Пия. Глава 18: Катание на коньках и Стокгольм

Ноябрь/декабрь 1979, Ховос/Гётеборг, Швеция

В понедельник, когда я появился на катке, я увидел постоянных хоккеистов, Оке, Пера и Юхана, и, как обычно, поприветствовал их. Разговаривая с ними, я узнал, что все они играют в одной и той же юниорской хоккейной команде Västra Frölunda и все надеются сыграть в Элитной серии. Каждое утро они катались на коньках около часа до начала своей обычной тренировки и именно тогда мне нужно уходить.

Катрины и Микаэля, фигуристов, в этот день не было. Это был первый раз за весь месяц, когда их не было. Я подумал, что они где-то соревнуются. Я разговаривал с ними, но недолго, потому что их тренер много с ними занимался.

Во вторник я видел на льду только девушку, но не ее партнера. Он сидел на скамейке с гипсом на лодыжке. Это объяснило его вчерашнее отсутствие — он был травмирован. Когда я закончил кататься, я остановился возле скамейки и спросил его, что случилось. Он сказал мне, что в пятницу неправильно приземлился в прыжке и сильно растянул лодыжку.

Он не будет выходить на лед пару месяцев, пока не вылечится. Он не слишком расстроился, потому что и ему, и его партнерше было всего по тринадцать лет, и они еще не участвовали в серьезных соревнованиях. Они планировали сделать это следующим летом, а он будет готов задолго до этого.

Во вторник вечером у Торбьорна Элизабет затеяла очередную глупую ссору по поводу правильного произношения слов в английском языке. Конечно, она настаивала на том, что британское английское произношение правильное, а мое — ужасно неправильное, и что американское произношение слов неправильное по сравнению с британским. На этот раз, вместо шведского, перепалка шла на английском.

«Schedule!»[94] — сказал я, произнося «skedule».

«Нет, это schedule», — сказала она, произнося «shedule».

«О, умоляю. И я полагаю, ты хочешь, чтобы я называл wrench [95] spanner[96], а hood[97] моей машины — bonnet[98]».

«Да, конечно! Spanner, bonnet, lift[99], boot [100]!».

«Wrench, hood, elevator[99], trunk[102]! Чепчик — это то, что ребенок носит на голове!» — сказал я.

«Crisps[103]!» — парировала Элизабет.

«Chips[104]!» — сказал я.

«Biscuits[105]!» — сказала она, высунув язык.

«Cookies[105]! И не делай этого, если не планируешь использовать!».

Торбьорн и Сесилия смеялись над нами, потому что мы с Элизабет снова вели себя как дети.

«Только не это, вы двое малышей», — смеялся Торбьёрн. «Смотри, вы флиртуете как сумасшедшие, а теперь ты просишь ее об оральном сексе, Стив! Вы, два идиота, никого не обманете!»

«Фууууу!» — сказали мы оба одновременно и присоединились к двум другим, смеясь.

Я понял, что он прав. Мы флиртовали все это время, но делали это таким невинным, косвенным образом, что я даже не осознавал этого.

Я, как обычно, проводил ее до дома, но на этот раз, прежде чем обнять ее, мы поговорили.

«Элизабет, ты флиртовала со мной?».

«Думаю, да. А ты флиртовал со мной?».

«Наверное, да», — ответил я. «Я даже не осознавал этого».

«Я тоже», — ответила она.

Ее последние слова просто повисли в воздухе. Я не знал, что сказать, и догадался, что она тоже не знала. Мы обнялись, как обычно, и она вошла в дверь многоквартирного дома, а я пошел к автобусной остановке, размышляя о том, что произошло. Она была достаточно милой и, конечно, симпатичной, и с ней было весело. Но я не хотел портить дружбу, которая была у нас четверых, ввязываясь во что-то, что может пойти ужасно плохо. Я решил просто продолжать веселиться так, как есть, и не форсировать события. Я вздохнул, мысль о сексе с ней была очень заманчивой, но я не был уверен, что из-за этого стоит рисковать нашей дружбой.

Остаток недели прошел спокойно и нормально. Я проводил время с Софией и избегал Андерса, который, казалось, дома всегда пил. Меня действительно беспокоила поездка в Германию и я спросил об этом Сюзану. Она сказала мне, что никогда, никогда не видела, чтобы ее отец пил перед тем, как сесть за руль, и хотя он много пил, он был осторожен в этом. Я надеялся, что она была права.

В пятницу Кристина Эрикссон сказала, что мое время вышло и что со мной больше не будут говорить по-английски. Я ответил, что