того, чтобы на них смотрели, чтобы на них обращали внимание. Нехорошим, неприятным веяло от них» [Анчарова 1917: 3]. Иные даже полагали, что некоторые женщины вступали в батальон, отдавая дань моде, и цинично расценивали их действия как попытку оказаться в центре внимания. Кроме того, мужчинам было трудно воспринимать женщин-солдат всерьез. Женские подразделения часто рассматривались как нечто комическое, и многие русские мужчины смеялись над ними. Один популярный юмористический журнал в шутку задавался вопросом: могут ли мужья женщин, ушедших на фронт, получать такую же пенсию, как солдатские жены? [Барабан 1917 № 11: 3].

Кроме того, многие русские мужчины опасались возможных сексуальных злоупотреблений, связанных с вторжением женщин в такую сугубо мужскую сферу, как военная служба. Как гражданские, так и военные задавались вопросом: возможно ли предотвратить сексуальные отношения между мужчинами и женщинами в армии? Есть сведения, что даже Керенский первоначально выражал опасения, удастся ли поддерживать в женских подразделениях высокие моральные стандарты [Бочкарева 2001: 215]. Ответственность за соблюдение нравственности часто возлагалась на женщин, что отражает расхожее представление о женщинах как о соблазнительницах. Один из сторонников создания женских подразделений отмечал: «Приходилось слышать и грязные намеки на намерение и будущее поведение женщин-солдат» [Женский «батальон смерти» 1917а: 4]. Любопытно, что почти не обсуждалась возможность сексуального насилия со стороны врага в случае, если женщины-солдаты попадут в плен. Однако раздача капсул с цианидом военнослужащим 1-го женского «батальона смерти» (если таковая действительно имела место) красноречиво свидетельствует, что такие опасения существовали.

Женские воинские формирования вызывали резкую критику со стороны мужчин, разделявших левые взгляды. По мнению социалистов, крестьянок и представительниц рабочего класса, вступавших в женские подразделения, обманом заманили на службу интересам буржуазии. Петроградский совет крестьянских депутатов объявил, что в организации подобных подразделений видит «не только совершенно недопустимый в настоящий момент водевиль с переодеванием, но вполне ясный и определенный шаг буржуазии, стремящейся всеми способами протянуть до желательного ей конца эту ужасную войну» [Работница 1917 № 7: 16]. Совет требовал немедленного расформирования женских воинских частей, «позорящих революционную армию, проливающую в настоящий момент кровь на передовых позициях, не нуждающуюся в искусственном подъеме» [Там же]. Женщинам, которые хотели помочь своей стране, крестьянские депутаты советовали поехать в деревню и поучаствовать в сельскохозяйственных работах, вместо того чтобы создавать воинские части.

Впрочем, не все радикальные и революционные элементы выступали против женских воинских подразделений – некоторые даже горячо поддерживали их. Открытыми сторонниками женских батальонов были старые революционеры Л. Г Дейч, В. И. Засулич и Е. К. Брешко-Брешковская. Дейч и Засулич, руководители Военного союза личного примера, считали, что женщины-солдаты сумеют вдохновить уставших от войны солдат на дальнейшую борьбу. Одобрение, которое женские воинские части встречали в этих кругах, тесно связано с их позицией в отношении войны и желанием использовать любые возможности, чтобы исправить положение в армии.

Наиболее резкая и язвительная критика в адрес женских воинских подразделений исходила от большевиков. Их отрицательное отношение было мало связано с неприятием гендерной трансгрессии; скорее оно явилось частью их стремления помешать любым попыткам укрепления армии и дискредитировать Временное правительство. Они точно так же выступали против «батальонов смерти» и ударных батальонов, которые в тот же период формировались из мужчин. Общее мнение большевиков отчетливо выразил Н. И. Подвойский, большевистский народный комиссар по военным делам: «…буржуазия играет на патриотических чувствах женщин и старается демагогически использовать этих в своих преступных целях» [Соловьев 1964: 183]. Ленин называл военнослужащих женских батальонов «кадетскими дамами» (намекая на конституционных демократов, одну из либеральных политических партий в Государственной думе) и считал их орудием буржуазии. Любопытно, что при этом он отмечал: «Вообще нужно признаться, что даже “кадетские дамы” в Петрограде во время борьбы против нас проявили больше храбрости, чем юнкера» [Цеткин 1933: 68].

Большевики называли женские подразделения «батальонами позора» и «позорным пятном революции». «Для чего они существуют? – задавался вопросом один из журналистов-большевиков. – В наш цивилизованный век неужели нет женщине работы более подходящей, неужели она не может принести пользы отечеству иначе, как только вспарыванием брюха своему же брату?» [Боробевский 1917: 3–4]. Большевики выступали против формирования женских воинских частей, а сразу после их создания призывали к протестам. Они проникали на собрания женских военных организаций и всеми возможными способами пытались очернить женщин-солдат. Они заявляли, что «в эти батальоны идут только глупые гимназисточки 5-го класса или потерявшие всё женщины» [Там же: 3]. Один из большевиков даже охарактеризовал Бочкареву как «психопатку» [Соловьев 1964: 183]. Другой большевистский агитатор попытался унизить женский батальон, заявив, что в битве под Сморгонью женщины-солдаты вели себя как перепуганные девчонки [Abraham 1992:130]. Также большевики высмеивали участие женщин в обороне Зимнего дворца, изображая их трусливыми и введенными в заблуждение. Этот образ использовался и после войны. Так, в фильме «Октябрь» (1927) С. М. Эйзенштейна женщины-солдаты изображались легкомысленными особами, чрезмерно озабоченными собственной внешностью.

В принципе, большевики и другие революционные группы не возражали против использования женщин в военных целях. Фактически еще с 1860-х годов радикальные организации привлекали женщин для различных опасных заданий, а во время Октябрьской революции и последовавшей за ней Гражданской войны на стороне большевиков сражалось гораздо больше женщин, чем участвовало в начинаниях Временного правительства. Однако для этих групп гендерные вопросы не имели первостепенной важности. Их больше волновало предназначение женских батальонов, создание которых они расценивали как часть мероприятий, направленных на продолжение империалистической войны. Однако они считали приемлемым использовать аргументы против участия женщин в боевых действиях, чтобы усилить противодействие женским подразделениям.

Нет, мы не хотим, чтобы еще и женщины были калеками; мы не хотим, чтобы и наших будущих матерей развратила военщина. Мы не хотим, чтобы наши матери воспитывали чувство вражды к другим народам.

Женщина по своей природе, по своему назначению быть матерью должна, быть противницей уничтожения производимого ею человечества [Боробевский 1917: 4].

Представление о том, что буржуазное правительство обмануло женщин из крестьянства и рабочего класса, сохранялось в российском общественном мнении на протяжении почти всего советского периода.

Реакция российских военных

Возможно, наибольшее воздействие на мужчин русские женщины-солдаты произвели в военной сфере. Именно здесь женщины вступили в наиболее тесное взаимодействие с мужчинами, именно здесь произошли ключевые трансформации во взглядах на участие женщин в боевых действиях. Отношения между русскими женщинами-солдатами и военнослужащими-мужчинами во время этой войны были сложными и менялись со временем. Реакции мужчин-военных на женщин-солдат особенно интересны, поскольку они наглядно высвечивают общие проблемы, возникающие, когда женщины переступают строго очерченные границы гендерного поведения. Чтобы ассимилироваться в военной среде, женщинам приходилось подражать единственным