смотр подразделения в июле [Бочкарева 2001: 286–287]. Она даже признавала, что, несмотря на ее старания, ее собственное подразделение не было застраховано от неподобающих отношений между военнослужащими мужского и женского пола. Бочкарева утверждала, что в разгар сражения под Сморгонью она обнаружила, как одна из ее подчиненных занимается сексом в кустах с солдатом-мужчиной. В гневе Бочкарева якобы пронзила несчастную штыком, а солдат-мужчина спасся бегством. Истинность этого рассказа сомнительна, однако он свидетельствует о повышенной обеспокоенности по поводу неподобающих сексуальных отношений между солдатами мужского и женского пола.

К 1917 году русскую армию разделили существенные разногласия между начальствующим и подчиненным составом. В каком-то смысле взгляды мужчин-военнослужащих, которых они придерживались до создания женских батальонов, поменялись на диаметрально противоположные. Офицеры, пытавшиеся вдохновить солдат на дальнейшую борьбу, оказывали по крайней мере молчаливую поддержку женским воинским частям в надежде, что женщины-солдаты побудят к действию уставших от войны мужчин. Реакция многих офицеров, контактировавших с женщинами-солдатами, была, в сущности, вполне одобрительной. Некоторые офицеры с энтузиазмом поддерживали женские воинские части. Активным участником формирования женских подразделений был капитан Л. Н. Ростов, член Петроградского женского военного союза и делегат Женского военного съезда. Подпоручик Попов, убежденный в способности женщин воздействовать на деморализованную армию, выступил на организационном собрании батальона Бочкаревой: «Гоните их на фронт! Стыдите их! И скажите всем мужчинам, гражданки, что к сердцу своему вы подпустите только тех, кто побывал на самой войне и грудью защищал Отечество» [Женщины идут на фронт 1917:2].

На мужчин-офицеров, ответственных за формирование и обучение женских воинских частей, произвели сильное впечатление боевые качества женщин. Генерал П. А. Половцов, командующий Петроградским военным округом, инспектировал батальон Бочкаревой во время его обучения и высоко оценил мужество и упорство женщин, а также их безупречную строевую подготовку. При этом он раскритиковал солдат, враждебно настроенных к женщинам, обвинив их в «лени и праздности».

Ну, ребята, – насмехался он над солдатами петроградского гарнизона, – я слышал, никто из вас не хочет идти на фронт со своим полком. Вы хотите, чтобы вместо вас я отправил в ваш полк этих девиц? Из них получились отличные солдаты, поэтому нам, мужчинам, стоило бы остаться дома и отправить женщин сражаться вместо нас [Polovtsev 1935: 220–222][57].

Эти замечания генерала только разозлили солдат-мужчин. В окончательной оценке женщин-солдат Половцов высоко отозвался о них: «Все, что они делали, изобличало в них истинный патриотизм и чувство долга, которыми могли похвастаться лишь немногие мужчины» [Там же: 222]. Командующий 10-й армией, генерал А. М. Валуев, проводивший смотр батальона после его прибытия на фронт, поразился их строгой дисциплине и безукоризненной выучке [Бочкарева 2001:256; Dorr 1917:69; Солоневич 1955: 105–106]. Командир 1-го Сибирского армейского корпуса, который также проинспектировал бочкаревских доброволиц на фронте, тоже остался доволен. «Превосходно!» – объявил он по окончании смотра, впечатленный, как хорошо освоили женщины военную подготовку, особенно в столь короткий срок [Бочкарева 2001:262]. Бочкаревские доброволицы произвели положительное впечатление и на тех, кто видел их на поле боя. Все мужчины-офицеры, принимавшие участие в сражении под Сморгонью, удостоили высшей похвалы их действия в бою[58].

Командир третьей роты 1-го Петроградского женского батальона капитан Шагал вспоминал о женщинах-солдатах в положительном ключе, говоря, что имел «честь и счастье» служить их инструктором. Он хвалил женщин за то, что они выдержали все трудности военной подготовки и «держались молодцами». Впрочем, Шагал не верил, что женщинам удастся повысить боевой дух армии. Но он считал, что женщины-солдаты достойны остаться в истории, особенно те из них, которые пожертвовали собственной жизнью: «Пусть будет вам пухом земля, мои дорогие товарищи, вечная вам память и слава!» [Шагал 1969: 8].

Как и в случае с отдельными женщинами-солдатами, мужчины-военные, имевшие непосредственный контакт с женскими воинскими подразделениями и наблюдавшие за их обучением и особенно – за их участием в боевых действиях, были самого высокого мнения о женщинах-солдатах; критика исходила в основном со стороны тех, кто не общался с ними лично.

Но не все офицеры были настроены столь доброжелательно. Некоторые возражали против присутствия женщин в рядах вооруженных сил, основываясь на представлениях об устоявшихся гендерных ролях. Генерал В. В. Марушевский, командующий белогвардейской Северной армией во время Гражданской войны, встретился с Бочкаревой в Северной области в 1918 году и наотрез отказался принимать ее в ряды своих войск. Он высказал свое мнение без обиняков: «Я считаю, что привлечение женщин к выполнению воинских обязанностей, не подходящих для их пола, будет тяжелым позором и постыдным пятном для всего населения Северной области» [Ironside 1953: 77]. Другие выражали свое неприятие не столь категорично, восхищаясь готовностью женщин умереть за Родину. Генерал А. И. Деникин, начальник Генштаба, считал, что «не место женщине на полях смерти, где царит ужас, где кровь, грязь и лишения, где ожесточаются сердца и страшно грубеют нравы», но тут же высоко оценивал женщин, которые участвовали в боевых действиях, и призывал: «Воздадим должное памяти храбрых» [Деникин 1990: 113]. Среди военного руководства были и те, кто отказывался всерьез воспринимать женские воинские части. Печатный орган российской армии, газета «Армия и флот свободной России» заявляла, что женские части не пугают ни немцев, ни русских революционеров.

Рядовые солдаты зачастую не вполне понимали, как относиться к женским воинским частям. «Барышни забавляются», – считали некоторые [Женский вестник 1917 № 6:4]. Другие не верили, что женщин-солдат отправят на фронт. «Пороху еще не видали. Почуют – разбегутся!» – заметил один солдат, когда батальон Бочкаревой проходил по петроградским улицам [Дочери отечества 1917: 3]. Многие опасались, что женщины опозорят русскую армию. Многих «оскорбляло и унижало стремление женщин вступить в армию», поскольку оно наносило ущерб мужской гордости [Dorr 1917: 69]. Некоторые солдаты ценили готовность женщин к самопожертвованию, но считали, что эти женщины могут лучше послужить Родине в тылу. Члены Исполнительного солдатского комитета Румынского фронта рекомендовали использовать энергию женщин «исключительно для вспомогательной службы в войсках тыла и ближайшего фронта, как, например, телефонисток и т. д.» [Против женских «баталионов смерти» 1917: 4]. Матросы Морской учебно-стрелковой команды выступили со следующим предложением:

Наш совет и искренняя к вам просьба, русские женщины: кто хочет принести из вас посильную помощь на алтарь Отечества, сплотиться не в «женские морские команды», не в «ударные баталионы», и не в «баталионы смерти», а в баталионы труда и взаимопомощи и поспешить туда, где в настоящее время все цветущие силы нашей Родины, наши братья и отцы, находятся на страже защиты интересов завоеваний революции, т. е. в деревни, посады, местечки, усадьбы, где остались только одни престарелые наши родители и