но замешкался из-за мокрого песка и гальки, а также тревожного крика чаек.

Чуть дальше Гальва, Малк и корвид Далгата добивали двоих гоблинов, но их уже окружали другие. Хотя теперь это было не важно. На Далгату рухнул валун размером с корову. Я повернулся направо и увидел, как колдун согнулся пополам с моей стрелой в животе. Остальные кусачие бросились ему на помощь. Я наложил стрелу и выстрелил прямо в лицо тому придурку, что присел, чтобы перезарядить арбалет. Гальва наклонилась и выдернула оперенный дротик из груди огромного и ужасного корвида, дрожавшего в предсмертной агонии.

Важно было выдернуть дротик до того, как птица умрет. Настолько важно, что Гальва повернулась спиной к нападавшим гоблинам, которые продолжали стрелять в нее и колоть копьями. Она сломала дротик, птица вспыхнула, и в небо поднялась струя черного дыма.

Грудь Гальвы тоже задымилась. Спантийка вскрикнула – мне всего несколько раз доводилось слышать ее крик – и упала на колени.

Двое гоблинов бросились на меня, я развернулся и побежал обратно к скалам, туда, где Норригаль лежала, свернувшись калачиком, со стрелой в животе. Дротик одного из кусачих оцарапал мне плечо. Но яд все же попал в рану, и вскоре я тоже упал. Гоблины вовсю колотили Гальву и Малка древками темных кривых копий, рядом лежал потерявший сознание гарпунер. Кусачие хотели взять их живыми. Хотели нас всех взять живыми. Так и получилось.

– Так он умер? – спросил я у старого гоблина, подливавшего морскую воду на угли. – Ваш ссохшийся колдун, раскалывающий скалы. Стало быть, он отправился на встречу с огромным куском дерьма в небе – или, скорее, под землей, – которому вы, придурки, поклоняетесь?

Если он и понял меня, то не подал виду, только пошевелил серыми губами, показав рыбьи зубы, и от углей поднялась еще одна струя пара. Норригаль снова заснула. Ей досталось больше яда от точного попадания отравленного дротика, чем мне от двух, ударивших вскользь.

Если бы гоблины знали, что понесут такие потери, то, может быть, и не стали бы нападать на нас. С другой стороны, за то, чтобы убить корвида и двух опытных истребителей кусачих, возможно, стоило отдать семерых матросов и колдуна. Корвидов они ненавидели даже сильней, чем нас, и нельзя их за это винить. Огромные черные птицы повернули ход войны. Вместе с кораблями из родникового дерева.

Родниковых деревьев почти не осталось, но благодаря таким магам, как Трясошип, Смешивающий Кости и Фульвир, Связывающий Молнии, мы освоили искусство создания корвидов. Обычно я испытываю чувство вины, когда говорю «мы», рассказывая о свершениях армии мира людей. Но теперь все изменилось. Я тоже убивал гоблинов. Пусть и не пошел на войну, но тоже сражался с ними, только позже. А уж если я пристрелил гоблинского мага – это немалое достижение. Если бы меня разделали на филе и съели, прощение Малка было бы слабым утешением. Но сейчас мы лежали в клетке, заливая друг друга кровью, а его нога покоилась на моем лице, и я сумел убедить себя, что это имеет значение.

– Эй, спантийка, – позвал я.

Она наклонила голову, показывая, что слушает, но едва приоткрыла глаза.

– Может, ты хоть теперь расскажешь, зачем мы на самом деле отправились в Аустрим? Все равно я унесу эту тайну в могилу.

– И очень скоро, – добавила Норригаль.

– Вот сама и расскажи, pruxilta. У меня… нет желания разговаривать.

– Постой, – сказал я. – Так она, коза драная, обо всем знала, а я – нет?

– Ты ведь слуга Гильдии, правильно? – ответила Норригаль. – Но можешь оказаться кем-то еще.

– Свиной рулькой для кусачих, – подсказал Малк.

– Мертвоножка считает, что ты точно такой, как твое имя. Кинч. Узел в паутине Берущих, – сказала Норригаль. – Я не хочу тревожить твою нежную голову вещами, которые могут быть правдой, а могут и не быть. Правда в том, что мы отправились в Аустрим, чтобы посадить ведьму на трон.

35

Светлая сторона смерти

Когда-то давным-давно, ибо так начинаются все сказки, существовало королевство у моря. Там жило много красивых, храбрых мужчин и прекрасных, мудрых женщин. Называлось это королевство Испантия. Конечно же, во всех королевствах много храбрых и прекрасных людей, если спросить у местных жителей. Никто не скажет: «В моей стране много мерзких трусов и вонючих старых торговок». Во всяком случае, не в сказке.

Но гоблины пришли снова, как уже приходили раньше. И половина храбрых воинов отправилась на юг воевать с ними. Но лошади, которые помогли победить в Войне рыцарей, пали от мора, а в пешем строю воины сражались не так хорошо, как верхом.

И гоблины съели этих воинов.

И подошли ближе.

Потом гоблины сказали: «Мы проголодались».

Тогда королевство послало на войну оставшуюся половину храбрых воинов, а также всех крестьян, пастухов, шахтеров и даже маленького беззубого мальчишку-мусорщика, который вертелся под ногами.

Но гоблины съели и их тоже.

И подошли еще ближе.

Да так и остались.

В королевстве Испантия правил добрый и храбрый король, он сам ходил на войну с гоблинами и отважно сражался. Но в этой войне король повредил голову, и она наполнилась дерьмовыми мечтаниями. Он больше не желал править королевством, ему хотелось только танцевать. Ему некогда было заботиться о маленькой милой дочери по имени Мирейя, поэтому он купил ей зверинец с дикими животными. А сам танцевал, танцевал и танцевал. И раздавал направо и налево свои земли.

Но корона – это такая штука, что, если о ней надолго забыть, обязательно найдется желающий ее примерить.

Например, твой собственный брат.

Этот брат, красивый и хитрый мерзавец по имени Калит, спросил у придворных, не кажется ли им, что король сошел с ума. Но они ответили «нет», потому что король раздавал земли и титулы так же легко, как маленький мальчик на берегу реки раздает песочные куличики. Тогда Калит отравил короля и королеву, обвинив во всем шута. Он хотел отравить и Мирейю, но ее ручная обезьянка предупредила принцессу, чтобы та не ела вечером суп. Шута сожгли заживо, и девочка заплакала.

А дядя погладил ее по волосам, улыбнулся и сказал: «Ничего, ничего».

Теперь она должна была стать королевой.

А Калит все улыбался и улыбался.

Обезьянка сказала Мирейе, что дядя собрался убить ее, пока она не стала королевой, и есть только один способ спасти свою жизнь.

Мирейя была необыкновенно умной девочкой и принялась при всех разговаривать со своей обезьянкой.

И перестала мыться.

И начала выть на луну и звезды.

Тогда придворные объявили ее сумасшедшей.

Но в этом королевстве сумасшедших считали любимцами богов,