1974: 12–20, 99-106]. Следует помнить, что условия поддержки Временного правительства, выдвинутые Петроградским советом в начале марта, ограничивались такими же политическими, а не социально-экономическими требованиями [Figes 1996: 335].

Социальное размежевание нарастало в российском обществе по мере того, как нарастал общий хаос и обострялись классовые конфликты. Всем социальным группам приходилось определиться со своей политической позицией. Уже во втором выпуске «Слова истины», вышедшем в июне, в редакционной статье говорилось, что «ликование победы» закончилась и что россиянам теперь предстоит решать, что же будет дальше. Оказалась восстановлена смертная казнь, на краткое время отмененная, на селе правосудие сменилось коллективными расправами, «подняла голову» анархия. В том же журнале была напечатана поэма, где с горечью описывалась «свобода, свободу пожравшая», поскольку она была рождена во время кровопролития. Но несмотря на это автор редакционной статьи выражал надежду, что «с возрождением свыше каждого гражданина в отдельности» Россия вскоре вступит на путь «равенства, братства и свободы» [Что-то 1917: 17–18; Николаев 1917: 18].

Речь Павлова о политических требованиях баптистов и революционной природе учения Христа была произнесена за день прежде, чем Владимир Ленин выступил со своими знаменитыми апрельскими тезисами, призывавшими большевиков отказаться поддерживать Временное правительство и пойти дальше по пути установления диктатуры пролетариата. В дальнейшие недели, когда Временное правительство решило продолжать войну, а затем потерпело поражение в наступательной операции, политические разногласия и социальные конфликты накалились до предела. К началу июля правящая коалиция Временного правительства распалась, не сумев прийти к консенсусу по вопросу о независимости Украины. Рабочие, солдаты и матросы вышли на улицу, стихийно протестуя против Временного правительства и против Совета. Резко снизилось производство, возросли инфляция и безработица, на селе воцарился хаос, а фабрики стали массово закрываться.

Павлов мог использовать революционный язык, чтобы поведать аудитории о своих чаяниях, но он резко отвергал то классовое содержание лозунга «свобода, равенство, братство», который он стал приобретать по мере хода революции. Неопределенность политической позиции Павлова была характерна для всего евангелического движения, и она отчасти проявилась еще до революции, когда баптисты спорили, допустимо ли для верующего участвовать в делах человеческого общества. В начале июля в «Слове истины» вышла статья, где подвергалась сомнению польза гражданских организаций. Автор писал, что, хотя русские привыкли думать о том, что такие организации – это существенный шаг на пути к «соединению всего человечества в единую семью», на деле они «приводят человечество лишь к еще большему разделению на крупные, взаимно противоположные группы». Он предупреждал, что всякое объединение, провозглашающее братство и единство, но в то же время посвящающее свои силы борьбе с конкурирующими организациями, сеет вражду, а не братство [Арвид 1917: 51]. В рассуждениях евангеликов о политике заметно, что, каких бы взглядов они ни придерживались, слово «братство» из революционного лозунга имело для них религиозный смысл: оно призывало к общественному согласию, а не к борьбе соперничающих сторон.

Посреди этой социальной поляризации как баптисты, так и евангельские христиане пытались решить для себя вопрос, допустимо ли для христиан принадлежать к политическим партиям. В июле издатели «Слова истины» провели опрос на эту тему среди баптистов. Читатели писали в журнал, чтобы узнать, как верующие должны относиться к гражданским и политическим организациям. Вместо ответа от своего лица, редакция разместила в журнале вопрос, обращенный к читателям: «Могут ли верующие состоять членами партий социал-революционер, социал-демократов и др. политических организаций, не противоречит ли все это духу и учению Слова Божия?» [Неотложная задача 1917: 63]

Зачем этот опрос понадобился редакции? И почему он был сформулирован именно таким образом? Здесь сыграли свою роль несколько факторов: новизна вопроса об участии в политике для евангеликов; важность личных убеждений в баптистской теологии; большое значение общины для баптистов; история недавних преследований и, возможно, понимание со стороны редакторов, что они не могут говорить от лица всего движения. На вопрос, почему в качестве примера политических партий здесь были выбраны именно эсдеки и эсеры, можно предположить несколько ответов. Возможно, редакция полагала, что именно эти партии, скорее всего, выберут рядовые баптисты, которые обращались в журнал за советом. Возможно, вопрос ставился вовсе не об участии в политике как таковой, а об отношении к этим конкретным революционным партиям. Однако руководство журнала никогда не выступало с предложением каких-либо альтернатив этим партиям, в том числе когда комментировало результаты опроса. Скорее здесь речь все же шла об опасности светской политики любого рода. К тому же, невзирая на осуждение методов левых партий, руководство «Слова истины», по-видимому, было согласно сотрудничать с ними: в 1917 г. они печатали на своем типографском станке большевистскую пропаганду; более того, в дневнике Василия Павлова есть упоминание, что московские баптисты проводили встречи в клубе социал-демократов [Путинцев 1935: 234–239; Southern Baptist Historical Library and Archives, Adolf J. Klaupiks Papers, AR. 672, box 1, folder 28 (Pavlov, Vasily Gurevich– Diary, 1906,1910–1912,1914,1917,1919–1920), p. 1917(27 December 1917)].

Приводя общие результаты ответов, по-видимому, вскоре после захвата власти большевиками в Петрограде в конце октября, редакция подчеркнула, что верующие (по мнению самой редакции) оказались единодушны. «Из всех суждений, полученных нами, вытекает один ответ, – писалось в статье, – верующий не может и не должен состоять членом какой бы то ни было политической партии» [Христианство и политические партии 1917: 184][140]. Однако достаточно взглянуть на небольшую подборку мнений, которую редакция все же напечатала, чтобы убедиться, что это не совсем так: хотя не было ни одного решительного ответа в пользу вступления в политические партии, в целом отношение к ним было не таким непримиримым. Общей темой ответов была необходимость христианам держаться в стороне от «путей мира сего», но в то же время многие высказывали сочувствие целям социалистов и писали, что не могут однозначно отказать другим христианам в праве участвовать в политике.

В сущности, респонденты считали, что политика ввергает верующих в искушение, с которым необходимо быть очень осторожным. Возможно, лучше других об этом написал некто «А. Ф.», обративший внимание на противоречия между вопросами личных убеждений и духовной миссии коллектива. Он полагал, что жизнь слишком сложна, чтобы говорить «никогда». А. Ф., как и другие, считал, что верующие, которые решат заняться политикой, должны беречься, чтобы не потерять себя среди светских дел. А. Ф. сделал следующий вывод: «Не грех быть членом партий социал [истов]-революционеров], соц [иал]-демократов] и т. п., но блажен, блажен, кто не отягчен и всецело служит своему прямому назначению» [АФ 1917: 147]; см. также [Лопухин 1917: 123].

Большинство респондентов предположили, что программа партии, которая бы подошла для баптистов, должна разделять идеалы свободы, равенства и братства, поскольку