зеркало. Потом перед ней стали проступать очертания предметов.

Мать стояла рядом. Она надела на руку тяжелый черный ботинок.

Айви пришла в ярость. Потом обрадовалась. Ведь мать была самой подходящей мишенью для ее гнева.

– Зачем ты пришла? Я же велела оставить меня в покое!

Мать включила лампу на прикроватной тумбочке. В свете лампы Айви увидела, что ее лицо блестит и опухло от слез.

– Побереги силы. Тебе нужно что-нибудь съесть.

– Что-нибудь съесть? Это все, что ты можешь сказать?

– Ты соврала, что получила письмо. – Мать села на край кровати. – Ты расскажешь мне, что произошло на самом деле. Но сначала тебе нужно поесть, иначе почувствуешь себя очень плохо.

Айви вытаращилась на нее, не в силах поверить, что мать может говорить о еде, когда весь мир только что разлетелся на кусочки.

– Думаешь, сейчас я чувствую себя хорошо?

– Сможешь покричать на меня потом. А пока принесу тебе крекеров. И воды.

– Да иди ты со своей водой, – огрызнулась Айви. Никогда еще она не разговаривала с матерью так грубо. – Не нужна мне вода. Я должна исправить то, что ты сделала. Только это имеет значение.

Мать устало вытерла лоб. Ее голос был абсолютно бесцветным.

– То, что я сделала, нельзя исправить.

– Я все перепробую и в конце концов у меня получится, – яростно проговорила Айви. – Ты меня не остановишь.

Мама ответила не сразу. Она не шевелилась, но, глядя на нее, Айви чувствовала ее внутреннюю дрожь, чувствовала все маленькие взрывы, что гремели в ее голове.

– Мам, тебе что, нечего мне сказать?

– Зря я взялась тебя обучать, – низким уверенным тоном произнесла она. – Не надо было даже заикаться о магии.

У Айви в груди полыхнуло.

– Я бы научилась магии и без твоей помощи.

– Я научила тебя ее языку. Заклинаниям, работе с энергией, и… – Она умоляюще взглянула на Айви. – Я помогла тебе обрести силу.

– Я бы и сама ее нашла.

Мама покачала головой.

– Все должно было быть не так. Из-за того, что я начала тебя учить… я тебя испортила. Моя магия… она нечистая.

Никогда еще мать не говорила с ней таким тоном. Никогда еще Айви не видела ее такой – грустной и беззащитной. Это было ужасно. Айви казалось, что она падает в пропасть, но вместе с тем она поняла, какой мать могла бы быть на самом деле все это время, если бы сбросила броню и показала свое истинное лицо.

– Мам. – Айви услышала в своем голосе примирительные нотки и тут же заговорила тверже и приказала себе не раскисать. – Я могу все исправить.

– И как ты планируешь это сделать? Глаз за глаз? Убьешь меня?

В ее словах было столько жалости к себе, что Айви вновь захлестнула ярость.

– Я сделаю то, что ты должна была сделать двадцать лет назад, – сказала она. – Верну Марион домой.

Услышав это имя, мать отдернулась, как от ударной волны.

– Айви, – полным боли голосом сказала она, – нельзя вернуть мертвых.

– Мертвых? – Айви нахмурилась. – Марион не умерла.

Глава сорок третья

Пригород

Тогда

Словно что-то лопнуло у меня внутри.

Правда подхватила меня, как ураган, и снесла все защитные преграды, что я выстраивала со дня исчезновения Марион до этого самого дня. С минуты, когда я столкнула ее в зеркало и с готовностью смирилась с ее смертью, до этого момента, когда дочь подтвердила то, во что я отказывалась верить.

Я спросила совета у магии. Пыталась найти слова, которые успокоили бы мое мятежное сердце. Слова, которые разбили бы все, что можно разбить в этой комнате. Но магия и открыла эти двери, впустила волков.

Айви не замечала моего потрясения. Она воспринимала меня так, как я ее приучила. Я была для нее непоколебимой твердыней и врагом, той, на кого можно направлять свою любовь и ненависть, той, с кем можно обмениваться полуправдами.

– Проблема в том, мам, что ты меня не остановишь, – говорила она. Не вызывающе, а с холодной уверенностью. Ее голос швырнул меня в здесь и сейчас. – Я верну ее. Мне нужно только зеркало. Ты же не сможешь прятать от меня зеркала всю оставшуюся жизнь? – Она усмехнулась. Молодая, сильная – как тут не усмехаться. – Ты никак не сможешь мне помешать.

Гнев ослепил меня, я словно посмотрела на мир сквозь красное стекло. Ей было двенадцать лет. Эгоистичная девчонка, она никогда не знала бед и смела угрожать мне ожившим кошмаром.

Я знала, что Айви вернет не Марион. Это существо будет похоже на Марион, будет иметь ту же форму, но под внешней оболочкой будут скрываться искореженные обломки прежней Марион, из которой годы в невообразимом нигде высосали все человеческое. Айви вернет чудовище.

И все же… знать, что она там, живая, и ничего не делать… тогда чудовищем стану я.

– Такая сильная магия тебя сломает, – мой голос казался чужим. – Перемелет кости в муку.

Айви моргнула. Хорошо. Пусть испугается. Ей и должно быть страшно.

– Ты не сможешь… – дрожащим голосом проговорила она, но я ее прервала.

– Не смогу тебя остановить? Ты уже говорила.

Айви была права – я не смогла бы ее остановить, а если бы и смогла, это стоило бы мне крови. Скорее всего, пришлось бы посадить ее под домашний арест, чтобы она не разрушила свое тело и ум, пытаясь совершить ужасный ритуал, который Марион ей нашептала через зеркало. Айви действительно была сильнее меня.

Но в этом доме была одна вещь сильнее Айви.

Эта вещица лежала и ждала своего часа с тех пор, как мне было шестнадцать. Золотая коробочка, зверь, дремлющий с полузакрытыми глазами. Давным-давно один человек сказал, что однажды эта коробочка мне пригодится. Этот день настал, и на душу лег тяжкий груз сожаления.

Она лежала в обувной коробке на верхней полке моего шкафа, завернутая в футболку с эмблемой рок-группы. Когда я вернулась в комнату Айви, ее поза не изменилась: плечи напряжены, кулаки сжаты, голова опущена. Она заметила коробочку.

– Что это?

Я протянула ей предмет, проделывая то, что давно было предсказано.

– Возьми.

Она вырвала у меня коробочку, как будто та с самого начала ей принадлежала. Как же она на меня похожа. Недоверчивая, жадная. Ее сердце так громко гудело, что я слышала его сквозь одежду, кожу и кость. Она перевернула коробочку, поискала замок.

– Что там внутри?

Мне стало тяжело дышать. Я стала колдуньей из сказки, той самой, с отравленным яблоком.

– Открой. Нужна лишь капля крови.

Айви зубами оторвала кутикулу, белая бороздка быстро наполнилась красным.

– Приложи, – шепнула я. – Приложи к шкатулке.

Не случилось ничего сверхъестественного. Шкатулка,