Наконец Кэтрин пригрозила побегом, если семья не пойдетнавстречу ее желаниям, и Маргарита дала официальное согласие на скромнуюцерковную свадьбу. На дагерротипе, снятом после церемонии, Кэтрин украшаетизумруд Мэйфейров.

В 1858 году Кэтрин и Дарси переехали в дом на Первой улице,и Монехан стал самым модным архитектором и строителем в предместье НовогоОрлеана. Многие жившие в то время отмечают красоту Кэтрин и обаяние Дарси,вспоминая, как весело было на балах, которые устраивали эти двое в своем доме.Изумруд Мэйфейров упоминается в этих рассказах множество раз.

Ни для кого не было секретом, однако, что Джулиен Мэйфейртак и остался противником этого брака и даже не навещал сестру. На плантациюРивербенд он тоже не вернулся и проводил почти все время в своей квартире воФранцузском квартале. В 1863 году в особняке на Ривербенд между Джулиеном,Дарси и Кэтрин произошла крупная ссора. В присутствии слуг и нескольких гостейДарси обратился к Джулиену с просьбой принять его как родственника, негневаться на Кэтрин и быть «разумным».

Джулиен пригрозил убить Дарси. Кэтрин с мужем покинулиРивербенд и больше не появлялись там вдвоем.

В 1859 году Кэтрин родила мальчика, которого назвали Клэем,позже у нее родилось еще трое детей, но все они умерли в младенчестве. В 1865родился еще один мальчик, Винсент, а потом еще двое детей, рано умерших.

Говорили, что потеря детей разбила сердце Кэтрин, что онавосприняла их смерть как наказание Господа и из веселой жизнерадостной девушкипревратилась в неуверенную в себе, потерянную женщину. Тем не менее ее жизнь сДарси, видимо, протекала полно и насыщенно. Она беззаветно его любила и делалавсе, чтобы поддержать его в различных строительных проектах.

Следует отметить, что Гражданская война никоим образом незатронула ни саму семью Мэйфейров, ни их состояние. Новый Орлеан был захвачен иоккупирован в самом начале военных действий, поэтому его не обстреливали, несжигали. А у Мэйфейров в Европе были размещены такие суммы, что ни оккупация,ни последовавшие затем бумы и спады в Луизиане не могли хоть сколько-нибудьповлиять на жизнь этого семейства.

Войска Конфедерации никогда не размещались на их землях.Мэйфейры даже затеяли бизнес с янки, почти сразу как началась оккупация НовогоОрлеана. Более того, Кэтрин и Дарси Монехан развлекали оккупантов на Первойулице, к большому неудовольствию Джулиена, Реми и других членов семейства.

Эта счастливая жизнь закончилась, когда в 1871 году Дарсиумер от желтой лихорадки. Кэтрин, сломленная горем и полубезумная, умолиласвоего брата Джулиена приехать к ней. В то время он жил во Французскомквартале, в собственной квартире, и сразу откликнулся на зов сестры, впервыепосле завершения строительства переступив порог особняка на Первой улице.

Джулиен оставался подле Кэтрин день и ночь, поручив слугамприсматривать за ее сыновьями. Он ночевал в хозяйской спальне над библиотекой всеверном крыле дома, потому что даже прохожим были слышны непрерывные крики истенания Кэтрин, горевавшей по мужу и умершим детям.

Дважды Кэтрин пыталась отравиться. Слуги рассказывали о том,как в особняк спешно приезжали врачи, давали Кэтрин противоядия, заставляли ееходить, хотя она была чуть жива и готова упасть в любую секунду, какопечаленный Джулиен не мог сдерживать слезы, ухаживая за сестрой.

Наконец Джулиен привез Кэтрин и двух ее сыновей наРивербенд, и там в 1872 году Кэтрин родила Мэри-Бет Мэйфейр, которую крестили изаписали как ребенка Дарси Монехана, хотя чрезвычайно сомнительно, что он былотцом этой малышки, так как девочка родилась спустя десять с половиной месяцевпосле его смерти. Отцом Мэри-Бет почти наверняка был Джулиен.

По сведениям, собранным Таламаской, слуги и многочисленныеняни, ухаживавшие за детьми, были единодушны в этом мнении. Все знали, чтоДжулиен и Кэтрин спали в одной постели, за закрытыми дверями, и что Кэтрин немогла иметь любовника после смерти Дарси, так как ни разу не покидала дом, еслине считать того случая, когда она переезжала на плантацию.

Все эти слухи, распространяемые прислугой, видимо, не былиприняты во внимание или подтверждены людьми одного круга с Мэйфейрами.

Кэтрин считалась во всех отношениях почтенной особой, онабыла сказочно богата, щедра и всеми любима за это, так как оделяла деньгамиродственников и друзей, пострадавших от войны. Ее попытки самоубийства вызывалитолько жалость. А старые байки о ее походах на балы квартеронов полностьюстерлись из памяти людей. Кроме того, влияние семьи на финансовые круги было вто время настолько велико, что не поддавалось измерению. Джулиен был тоже весьмапопулярной фигурой в обществе Нового Орлеана. Разговоры вскоре затихли;впрочем, вряд ли они когда-нибудь влияли на частную или общественную жизньМэйфейров.

В 1872 году Кэтрин была все еще красива, несмотря напреждевременную седину, и, по свидетельствам многих, легко располагала к себелюдей своими приятными манерами. На симпатичной и хорошо сохранившейсяферротипии того времени она сидит в кресле со спящим младенцем на руках, рядомс ней два ее маленьких сына. Выглядит она здоровой и спокойной. Привлекательнаяженщина с легкой грустью во взгляде. Изумруда Мэйфейров на ней нет.

Пока Мэри-Бет со своими старшими братьями, Клэем иВинсентом, росла за городом, брат Джулиена, Реми Мэйфейр, и его жена – тоже изчисла Мэйфейров, внучка Лестана Мэйфейра – завладели особняком на Первой улице,поселились там надолго. Все трое родившихся у них детей носили фамилию Мэйфейр,а потомки двоих из них до сих пор живут в Луизиане.

Именно в этот период Джулиен начал наведываться в особняк иустраивать в библиотеке собственный кабинет. (Эта библиотека вместе с хозяйскойспальней над ней была частью крыла, добавленного к первоначальному проекту в1867 году.) По распоряжению Джулиена в двух стенах библиотеки соорудиливстроенные книжные шкафы и заполнили их многочисленными семейными дневниками,которые всегда хранились на плантации. Нам известно, что многие из этихрукописей были очень древними, а некоторые даже написаны на латыни. Кроме того,Джулиен перевез в особняк старые живописные полотна, включая «портреты с 1600-хгодов».

Джулиен любил читать и заполнил библиотеку классической ипопулярной литературой. Он обожал Натаниеля Готорна и Эдгара Аллана По, а такжеЧарлза Диккенса.

Имеются кое-какие свидетельства, что ссоры с Кэтрин вынудилиДжулиена переехать в город, подальше от Ривербенда, хотя он никогда непренебрегал своими обязанностями на плантации. Но если Кэтрин и заставила егоуехать, то его маленькая племянница (или дочь) Мэри-Бет тянула его обратно,потому как он всегда заваливал ее горой подарков и на целые недели увозил вНовый Орлеан. Эта преданность не помешала ему жениться в 1875 году народственнице Мориса Мэйфейра и известной красавице.