В нашем распоряжении имеются по меньшей мере семь различныхфотографий Джулиена с детьми, на некоторых из них успела сняться Жаннетта,которая умерла молодой. И на каждой фотографии семья выглядит очень веселой, аБаркли и Кортланд очень похожи на отца. Хотя Баркли и Гарланд умерли, немногоне дожив до семидесяти, Кортланд прожил до восьмидесяти лет и умер в концеоктября 1959 года. Примерно за год до этого автор этих строк, агент Таламаски,установил непосредственный контакт с Кортландом, но об этом будет рассказано,когда повествование дойдет до соответствующего периода.

(Элли Мэйфейр, приемная мать Роуан Мэйфейр, главнойнаследницы легата на данный период, является потомком Джулиена Мэйфейра: онаприходится внучкой сыну Джулиена, Кортланду, единственный ребенок сынаКортланда Шеффилда Мэйфейра и его жены, француженки-кузины Эжени Мэйфейр,которая умерла, когда Элли было семь лет. Шеффилд умер раньше Кортланда отсильного сердечного приступа, случившегося прямо в кабинете семейнойюридической фирмы на Кемп-стрит в 19 52 году, в то время ему было сорок пять.Его дочь Элли стала студенткой Стэнфордского университета в Калифорнии, гдеобручилась с Грэмом Франклином, а позже вышла за него замуж. Она никогда нежила в Новом Орлеане после этого, хотя часто приезжала навещать родных и ещеодин раз в 1959 году, чтобы удочерить Роуан Мэйфейр.)

Многие из наших самых любопытных свидетельств, касающихсяДжулиена, имеют отношение к Мэри-Бет и рождению Белл, ее первой дочери. Джулиеносыпал подарками Мэри-Бет, исполнял ее малейшие прихоти, устраивал для неепраздники на Первой улице, с которыми не мог соперничать ни один частный бал вНовом Орлеане. Садовые дорожки, балюстрады, фонтаны – все эти новшества былиспроектированы и осуществлены на Первой улице в честь пятнадцатилетия Мэри-Бет,по случаю чего был дан бал.

К пятнадцати годам Мэри-Бет была уже высокой девушкой, сфотографий этого периода на нас смотрит величественная, серьезнаякрасавица-брюнетка с огромными черными глазами и очень красиво очерченнымибровями. При этом она излучает полное безразличие ко всему. И это явноеотсутствие самолюбования или тщеславия будет характеризовать ее фотографии напротяжении всей жизни. Иногда на этих снимках она позирует почти вызывающенебрежно, но вряд ли в ней когда-либо был какой-то вызов или дерзость, скорееэто обычное смущение. Знавшие ее часто отмечали, что она больше похожа на своюбабушку, Маргариту, нежели на мать, Кэтрин.

В 1887 году Джулиен отправился в Нью-Йорк вместе со своейпятнадцатилетней племянницей. Там они навестили одного из внуков Лестана,Коррингтона Мэйфейра, который был юристом и партнером Джулиена по торговомубизнесу. Потом, в 1888 году, Джулиен и Мэри-Бет уехали в Европу, где оставалисьполтора года; все это время многочисленные родственники и друзья в НовомОрлеане получали письма, из которых стало известно, что шестнадцатилетняяМэри-Бет «вышла замуж» за шотландского Мэйфейра, родственника из Старого Света,и родила девочку, названную Белл. Свадебная церемония, проведенная вшотландской католической церкви, была подробно описана в письме, котороеДжулиен отправил одной из своих подружек из Французского квартала, известнойсплетнице, а уж та разнесла новость по всему городу. Остальные письма для другихразговорчивых родственников и друзей, присланные как Джулиеном, так и Мэри-Бет,описывали свадьбу без лишних подробностей.

Следует отметить тот факт, что Кэтрин, узнав о замужестведочери, слегла и пять дней отказывалась говорить и принимать пинту. Только подугрозой быть отправленной в частный сумасшедший дом она села в подушках исогласилась сделать несколько глотков бульона. «Джулиен – дьявол», –прошептала она, и тогда Маргарита сразу выставила всех из комнаты.

К несчастью, таинственный лорд Мэйфейр погиб, упав с башнисвоего родового замка в Шотландии за два месяца до рождения малютки-дочери. Иснова Джулиен отправил домой подробные письма, где поведал о случившемся.Мэри-Бет написала друзьям слезные послания.

Этот лорд Мэйфейр почти наверняка выдуманная фигура.Мэри-Бет и Джулиен действительно побывали в Шотландии, они на самом делепровели какое-то время в Эдинбурге и даже посетили Доннелейт, где приобрели тотсамый замок на холме, подробно описанный Петиром ван Абелем. Но этот замок,некогда представлявший собой родовое гнездо клана Доннелейтов, с конца первогодесятилетия семнадцатого века превратился в заброшенные руины. И в Шотландии несуществует каких-либо записей о лорде или лордах Мэйфейр.

Однако расследование, проведенное Таламаской в этом веке,обнаружило поразительные факты о разрушении замка. В 1689 году, осенью, видимопочти одновременно с казнью Деборы в Монклеве, во Франции, замок был сожжендотла. Возможно, это произошло в тот самый день, когда погибла Дебора, но намтак и не удалось это уточнить. В огне погибли последние представители кланаДоннелейтов – старый лорд, его старший сын и маленький внук.

Невольно хочется предположить, что старый лорд был отцомДеборы Мэйфейр. Также напрашивается вывод, что это был тот самый презренныйтрус, который не осмелился помешать казни темной простодушной крестьянкиСюзанны, даже когда та же самая участь грозила их незаконнорожденной дочериДеборе.

Но наверняка мы ничего не знаем. Как не знаем и того, сыгралли Лэшер какую-нибудь роль в возникновении пожара, который унес всю семьюДоннелеит. История лишь гласит, что старик сгорел заживо, его маленький внукзадохнулся в дыму, а несколько женщин спрыгнули с башен и разбились. Старшийсын погиб в тот момент, когда под ним рухнула деревянная лестница.

История также повествует о том, что Джулиен и Мэри-Беткупили замок Доннелеит, проведя всего лишь несколько часов на руинах. Замокостается в собственности семьи до сегодняшнего дня, его уже посетили многиеМэйфейры.

Замок больше никогда не заселяли, не реставрировали, но то,что от него осталось, содержится в чистоте и порядке, а в двадцатом веке, покабыла жива Стелла, туда пускали туристов.

Зачем Джулиен приобрел замок, что он знал о нем и чтонамеревался сделать, так и осталось тайной. Наверняка он имел какое-топредставление о Деборе и Сюзанне, узнав о них либо из семейной летописи, либоот Лэшера.

Таламаска много размышляла над этим вопросом – кому и чтобыло известно, – и у нас имеются веские доказательства в пользу того, чтоМэйфейры девятнадцатого века не знали своей полной истории. Кэтрин не разпризнавалась, что почти не имеет понятия, каковы ее семейные корни, ей лишьизвестно, что предки в начале семнадцатого века переехали с острова Мартиникана Сан-Доминго. Многие Мэйфейры делали подобные замечания.