– Слышь, – обратился к парню Савелий, – не надо про это весть по тайге рассылать.

– Не надо, – согласился тот.

– Никто про это не узнает, – сказал Савелию русский.

– А с этими что? – Савелий кивнул на связанных.

– Передадим милиции, – подошел старик. – Меня Таягу зовут, – представился он. – Завтра вас отвезут к Озеркам, покажут место, куда людоед придет. Стреляй первым, сразу, как увидишь, иначе вас ждет смерть. Сейчас он где-то у Черного ручья. Белый Медведь его туда направил. Жизнь ему людоед спас, а тайга таких долгов не любит. Увидишь людоеда – стреляй сразу, – повторил он, – в ногу. Потом в правую руку и снова в ногу и в руку. Она говорить с ним хочет. Дай ей такую возможность.

– Таягу, – подошел к нему второй русский, – я вышел на милицию. Через полчаса обещали прислать вертолет из Ударного.

– О том, что было, никому ни слова, – строго предупредил Таягу. – Это ты стрелял от лачуги, – сказал он парню.

– Как она? – спросил Савелий.

– Слезы душу ей облегчают, – вздохнул старик. – Но она сильный человек и понимает, что слезами делу не поможешь. Ей ответ нужно знать. Правильный путь она выбрала, опасный, но правильный. Лучше ей погибнуть, чем с этим жить. Вот, – он взял с повозки мелкокалиберный карабин, – отдашь ей. Винтовку возьмет Огулян, – кивнул он на парня.

– Пойду к ней, – сказал Савелий.

– Нет, – старик покачал головой, – ей лучше побыть одной, потом пойдешь. Сейчас надо выпить для успокоения и за победу. Как говорили наши предки, огненная вода согревает душу, успокаивает мысли. Конечно, в разумных дозах. – Он улыбнулся.

– Я ранила человека и чуть не убила другого, – прошептала Ирина. – И удивительно, но мне стало легче. Если бы я могла остаться здесь… Прошло бы какое-то время, и я забыла бы… Нет, никогда не смогу это забыть. Я узнаю ответ или умру. Странно, но я не чувствовала страха, только злость от того, что не могу выстрелить из карабина. Надо будет все узнать о таком оружии. А все-таки в одного попала, – удивленно фыркнула она. – Ее губы впервые за многие дни тронула легкая улыбка. Она вспомнила смех охотников. Потом взяла кружку с водой и сделала несколько глотков. – Я есть хочу, – удивленно прошептала она. – Да, раньше этого не было. Я хочу есть, – отчетливо проговорила она. Подсела к маленькому столу и взяла еще теплую картофелину.

Тикси

– Вертолет с группой вылетел к лачуге белочников, – сообщил по рации капитан милиции. – Там пятеро бандитов пытались захватить беличьи шкурки. Охотники сумели ранить одного и взять остальных. На перевале задержаны двое без документов. Вооружены. Охотничье ружье двенадцатого калибра, двустволка и карабин «Тайга». Сопротивления задержанные не оказали. Они говорят, что вышли поохотиться из поселка Таежный. Перевал перекрыли.

– Задержанных белочниками доставить в Тикси, – послышался ответ. – И вот что, Солодов, возможно, в твоем районе находится женщина, Войцевская Ирина Андреевна.

– Слышал, – откликнулся капитан.

– Оказывайте ей помощь, если будет нужно.

– Понял, – ответил Солодов. – Она с охраной?

– Неизвестно, с кем она, может, ее и нет здесь. Но если встретишь, ты должен оказать помощь, если потребуется.

– Погодите, товарищ майор, так это та баба, с которой Денов от вертолета ушел?

– Она.

– Понятно. – Солодов кивнул, но по его лицу было видно, что вопросов у него появилось куда больше, чем было.

Берег реки Оленёк

– Да здесь все видно, – остановившись, сказал мужчина в маскировочном костюме. – Не сунется он сюда. Знаешь, старлей, раньше интерес был, азарт. А когда узнали, что нашли мужика обглоданного, злоба появилась. Людоед… В сказках и то нечасто встретишь. А тут нате вам, вот он! А уж когда он, паскуда, шестерых наших положил, наверное, каждый себе слово дал сразу на поражение его бить. И в то же время чувство опасности появилось, как в Чечне. В первые две операции я пару очередей выпустил, и все. А вот когда при мне одного из группы убили, понял, что я на войне и что убить могут. В этот момент главное – не дать страху в тебе поселиться. Иначе все, спекся воин. Вот и сейчас, если солдатики страх почувствуют, хреново будет. Некоторые уже боятся, начнут палить в кого попало. Я бы убрал молодняк – и призывников, и контрактников, не для них такая работа. Он ведь уже шестерых угробил. Сам понимаешь, что сейчас…

– Каждая группа усилена, – перебил его командир, – теми, кто прошел боевые действия.

– Чисто, товарищ командир, – доложил один из трех лыжников.

– У нас тоже, – сообщил с другого берега старший группы.

– Снег снова идет, – недовольно сказал прапорщик. – Если он и оставил след, минут через пять уже ничего заметно не будет.

Иван, сжимая в правой руке ложе карабина, а в левой – обрез, слышал разговор проходивших мимо военных. Увидел совсем рядом троих лыжников в белом. Никто и подумать не мог, что в укрытой снегом пещере уже двое суток сидит тот, кого разыскивают все службы республики. Иван, отступив от входа, сел и положил рядом оружие. Он вдруг понял, что к Выселкам ему не пройти и все его усилия теряют всякий смысл. Он мучительно искал возможность на минуту попасть в дом к Григорию Постанову и убить его и свою жену. Но прекрасно понимал, что такой возможности у него не будет. Он крыл себя последними словами за то, что потерял столько времени, помогая той бабе. Еще пара дней, и ему нечего будет есть. Делать лунки для куропаток не решился. Их могли обнаружить. Играя желваками, он свернул цигарку и отошел к кострищу. Костер он разводил, только когда ветер дул с севера, а значит, дымок от высушенных веток, почти невидимый, уходил вверх, на скалу. Была опасность, что будет виден подтаявший снег, но снег валил почти не переставая.

– Надо было сразу убить и его, и ее! – Он выругался. Иван и сейчас не смог бы убить женщину. Если бы она не была без сознания, он бы ушел, но, оттащив ее от горящего вертолета на безопасное расстояние и при взрыве машинально закрыв собой, он уже не мог бросить женщину, которая, на мгновение приходя в себя, звала дочь. Иван снова выругался. Он любил свою Натку. Но то, что она оставила Лешку умирать… Иван зарычал, словно раненый зверь. – Не верил я никогда и ни во что, – подняв голову, за шептал он. – Но если ты есть, бог, дай мне силы и возможность дойти до Выселок. Убью ее, и пусть будет что будет. Иначе я зря жил. Да нет, человек может надеяться только на себя. Я дойду и убью ее. Я любил ее, она дала жизнь моему сыну и оставила его умирать. Убью я ее. – Иван осторожно подошел к выходу и прислушался. Высунул руку, проверяя направление ветра. – Трое суток сильной метели, вот что мне сейчас надо, иначе через четыре дня я начну уставать от голода. Сейчас я не выйду, но что-то делать надо.

Долина Убитой Росомахи

– Скоро будете на месте, – сказал старый якут. – Я покажу место, где вас никто не увидит. Костерок разводите ночью. Точнее, на рассвете, когда висит утренняя дымка. Где разводить, тоже покажу. Мимо этого поворота никто незамеченным не пройдет. Но здесь почти никто не ходит. Людоед придет сюда. Если в течение трех дней его не будет, не ждите, значит, он мертв. Дам вам приемник. Включайте каждый час. Передают прогноз погоды и все, что касается жизни в тайге. Наверняка часто говорят о людоеде. Возможно, услышите, что он убит. Если нужна будет помощь, найдете нас в районе Прыгающей Белки. Я отведу тебя к шаману, и он скажет тебе, как ты спаслась. Я ей уже предлагал, – увидев, что Савелий собирается что-то сказать, кивнул Таягу, – но она не захотела. Если людоед будет убит, обязательно приходи, хотя я не уверен, что вы останетесь живы.