– Он вернется с вами, – Ирина посмотрела на Савелия, – а я останусь у…

– И думать об этом забудь! – перебил Савелий. – Ты из меня вообще хрен знает кого делаешь. Денов и тот не бросил, а я, значит, оставлю, помахаю лапкой и привет?

– Но деньги вы получите. А здесь могут…

– Спасибо, – поклонился Савелий, – сестренка! А вы катите. Если что, мы найдем вас.

– Удачи вам, – пожелал старый якут. Сделав несколько шагов к саням, он остановился. – Я должен вам все показать.

Выселки

– Слушай, – сказал Григорий, – а может, попробовать как-то забрать иконы? Предложить им обмен – мы им Лешку, а они…

– Как только мы появимся у Деновых, Афанасий сразу нас убьет, – перебила его Наталья. – Может, ты все-таки объяснишь так, чтоб я поняла, зачем тебе нужны иконы?

– Продадим. Они больших бабок стоят. Сейчас мы уезжаем, а вот вернемся или нет, непонятно. Если честно, не очень-то я желаю сюда возвращаться. Сейчас здесь менты и солдаты. И Афанасий своим мужикам приказал меня не трогать. А если Ваньку убьют, меня хлопнут тут же. Ты же видела, как на нас смотрят. Купить кого-нибудь из людей Денова нельзя? Я неплохие деньги дам, помогу отсюда выбраться. Неужели все в этой глухомани по доброй воле живут? Хуже, чем в тюрьме. Вроде и волен, а в то же время…

– Если кому-то денег предложишь, для начала могут морду набить, а потом ноги переломают и бросят где-нибудь. Орать будешь, на помощь звать – никто не подойдет. Ну если только солдаты услышат. Но виновного все равно не найдут, у него алиби будет и свидетелей куча, что он в то время, когда тебя били…

– Хорош. Ты мне вот что лучше скажи: чем всех так старый Денов держит? Почему у него такой вес? Ведь он просто…

– Да непросто. Здесь его отец был старостой поселка. От деда передавалось. К тому же Деновы и в тюрьме сидели, и, бывало, приезжих грабили, но всегда староверов поддерживали. А ты уж, наверное, должен знать, что в этих местах власть мало что решает. Да, и участковый есть, и поссовет, но в основном все от других зависит. Деновы крепко на ногах стоят. Им тут больше половины людей должны. Но они вроде и не собирают долгов. А Тамара Васильевна? Она же и детей до четвертого класса учит, и врач на все случаи. Сколько родов приняла! Так что Деновы здесь очень в почете. Тебя и меня не тронули только потому, что Афанасий Семенович запретил. Иначе бы давно прибили или сожгли. А…

– Погоди, – остановил ее Григорий. – Вот ты говоришь, что, мол, староверы правят. Но не похожи они на них.

– Да здесь своя вера какая-то. Так же крестятся двумя пальцами, но не староверы они в полном смысле этого слова. У староверов табак, например, в запрете, а они все дымят. Я видела однажды помазанника божьего, или посланца, как его называют, он приезжал к Деновым.

– Зачем?

– Не знаю. Они ушли в зимовку – так называют домик отдельный, вроде времянки на материке – и там о чем-то долго говорили. Видимо, поссорились. Этот помазанник вышел злой и сразу уехал. Кстати, с ним были двое молодых мужчин с оружием.

– А где и кого ты видела в этих краях без оружия? Только в больших поселках, где менты часто бывают. И там у каждого наверняка что-то есть. Значит, у Денова был помазанник? И часто он его навещает?

– Я видела два раза. Кстати, я уже говорила тебе об этом. И знаешь, у меня появилось ощущение, что ты только из-за этого и стал со мной…

– Если честно, и из-за этого тоже. Да, мне надо было выйти на Деновых, но чтоб при этом не оказалось Ваньки. Убить его, понятное дело, не взялся никто, потому его и столкнули с Торовыми. А потом я понял, что ты нужна мне как баба. И как женщина ты меня устраиваешь.

– Какая разница между бабой и женщиной?

– Баба – в постели, женщина – на виду, ну, что-то вроде жены. Ты красивая, умная, так что вполне подходишь. И в постели ты хороша, мне это очень нравится. Но упустить иконы я тоже не могу, они дорого стоят. Но как их взять? Ничего в голову не приходит. Обворовать не получится, там две собаки, порвут на мелкие куски, а что останется, мужики дядьки Афанасия дорвут. А иконы нужны, это большие деньги, и я не намерен их терять.

– Как же ты заберешь иконы?

– Есть идейка. Но пока подождать надо. Как только все выясню, нужна будет твоя помощь. А сначала вот что скажи: ради внука на что готов дядька Афанасий?

– Ты хочешь похитить Лешку и потребовать за него иконы?

– Я не дурак. Можно сделать все гораздо проще, – усмехнулся он. – И как только я все обдумаю, тебе скажу.

– Ты что такой мрачный? – спросила вошедшего мужа Тамара Васильевна. – С Ваней…

– Да не с Ванькой. Не получается у нас внука забрать. – Сняв шапку, старик выбил ее об колено и бросил на вешалку. Жена помогла ему снять тулуп. – Мне Василь Торов пообещал адвокатов найти, чтоб Лешку нам по закону отдали, значит. Только не выходит ничего, матерь Лешкина супротив, а надобно ее согласие. Я к ней идти опасаюсь – увижу гадину и не сдюжу с нервами, пришибу кукушку хренову.

– Но ведь она его больного бросила! – всплеснула руками жена.

– Говорит, сама больная была, и боится, что Ванька ее убьет. И что делать, не знаю. Может, денег предложить заразе?

– Не возьмет она денег, я уже предлагала ей. Все, говорю, бери, только отдай внука! – Тамара Васильевна заплакала.

– Прибить надо было и ее, и хахаля сразу, и вся недолга. Да я опасался, что Ваньку тянуть начнут и выбивать, кто это мог сделать. Значит, деньги ей не нужны? Но ради чего ее Гришка-то прихватил? У него же баб ой как много. А тут прилип, не отклеишь. Ну, ежели Ванька дойдет сюда, он вам любовь обломает! Не понимаю я, почему нам Лешку не дают? Вона по телевизору только и твердят: усыновляйте, дети вас дожидаются в приютах. А тут, ядрена горечь, внука единокровного не отдают! Что же делать-то. Хорошо еще, ты не поехала, а то бы точно там и свалилась. Ее судить надо, ведь сына больного бросила, а тут приболела она, оказывается. Мы, выходит, чужие внуку нашему. Чует мое сердце – правду мужики баяли, специально тогда Ивана к Гришке заманили, чтоб в тюрьму посадить. Надо было ему в тот раз и прибить эту кукушку.

– Так ведь тогда бы его на пожизненное посадили.

– А он на него сейчас идет, вернее, уже пришел. Шестерых армейцев положил Ванька-то. Умка ему помощь в этом деле оказал и себя в больнице зарезал, чтоб ментам не даться. Ивана убьют при аресте, солдатня сейчас зла на него. Я уж прошу у защитника нашего небесного, – он перекрестился на старую икону в углу, – чтоб дал Ваньке до этой кукушки добраться. А уж потом пускай делает с ним все, что захочет.

– Да что ты такое говоришь? Ванька же сын наш, а ты ему смерти желаешь! Ты его таким сделал, Афанасий, ты научил его…

– Убивать армейцев я никогда его не учил, у них тоже отцы и матери имеются. Сбег, чтобы бабу свою прибить с хахалем и ментов, которые тебя усадили, так иди и убей. Но не трогай тех, кто тебя ловит. Сделают все, чтоб и тебя убили. Шансов, что он доберется до кукушки, очень мало.