— И очень правильно говорит, — перебил Возняк, с восторгом всматриваясь в фото пана Хавчика, загоняющего жену домой. — Не знаю, как это объяснить, но она все время говорит только умнейшие и правильнейшие вещи. Бесценное качество!

— Но ведь у нее дома должны быть какие-нибудь фотографии мужа? — удивилась Эва. — Ведь это же Хавчик? Адам верно понял?

— Хавчик, Хавчик. Дома она держит только свадебные поясные портреты, но его физиорожий у нас вагон и маленькая тележка на различных документах. Только там одна голова, а тут первый раз всю фигуру видно. Просто сокровище!

— Почему вдруг?

— Потому что… — Возняк поколебался, но все-таки не выдержал и раскрыл служебную тайну: — Потому что ты прав, она врет как заведенная, совершенно по-идиотски. Точнее говоря, она пытается врать, а сейчас упорствует, что все мужское барахло у нее в доме — память о ненаглядном и незабвенном муже. Если это тряпье — ее мужа, то я аббатиса. От ее подруги я слышал, что ее муж был такой тощий задохлик, а теперь у меня в руках доказательство: действительно этакий заморенный дистрофик, а покойный был… да что я тебе буду объяснять — посмотри на Адама…

Все метр восемьдесят семь Адама машинально выпрямились, откинув на спинку кресла богатырские плечищи, которые оказались шире этой самой спинки.

— …а к тому же в карманах пиджака, комплект документов Бартоша, ключи от квартиры, часы с дарственной гравировкой и всякое такое прочее. И что, это тоже ее мужа? Безнадега.

Вопреки последнему слову Возняк прямо-таки сиял от восторга Эва и Адам оставили комиссара радоваться своей счастливой судьбе.

Из всего имущества покойного Бартоша, найденного у отвергнутой воздыхательницы, Возняка заинтриговала одна мелочь. В карманах пиджака имелись два одинаковых комплекта ключей. Почти одинаковых — их отличала единственная мелочь: один комплект был богаче другого на некий малюсенький, очень вычурный и сложный ключик. Довольно странный, не подходящий ни к чему и ни на что не похожий. Пани Хавчик на эту тему ничего сказать не могла, на все ключи она смотрела равнодушно и с оттенком горечи.

Возняк, недолго думая, решил обратиться к человеку, который, несомненно, о ключах от квартиры знал больше всех, поскольку много лет переступал ее порог.

Он поехал к Анне Бобрек.

Ее скромная однушка настолько разительно изменилась, что на миг Возняк усомнился, уж не ошибся ли он адресом. Однако сама Анна не изменилась нисколько, разве что стала спокойней и мягче, поэтому сомнения сразу развеялись. Оказалось, что в квартире появилась нормальная мебель: большой письменный стол, книжные полки, стол, за которым можно есть, диван, на котором можно не только спать, но и сидеть, кресло, два стула; появились стенной шкаф и старинный сундук с выпуклой крышкой, на которой ничего не лежало.

Очень много книг и ни единой газеты. Телевизор в углу остался, но был выключен.

Анна посмотрела на показанные ей ключи и вытащила из сумочки свои. Их было куда меньше — всего три. Эти три ключа идеально соответствовали трем ключам в каждой из связок покойного.

Остальные Анна расшифровала без малейших сомнений.

— Этот от подвала, ваши люди там были, насколько я знаю. У меня такой тоже есть, только я его с собой не ношу — он висит на стене в кухне. Этот от сундука. Сундук сейчас открыт, у меня нет причин его запирать. Этот от письменного стола, такой главный ключ, он блокирует все замки ящиков и дверей. Этот от шкафа, вон того… — Она показала на стенной шкаф. — Этот от балконной двери, я ее тоже на ключ не закрываю, этаж ведь не первый…

— А этот? — с ударением спросил Возняк.

Анна внимательно осмотрела маленький нестандартный ключик и покачала головой:

— Нет. Не знаю, откуда это. То есть один раз я его видела, пан Бартош мне его показал, но я ничего о нем не знаю и понятия не имею, от чего он.

— А пан Бартош ничего про этот ключик не сказал, когда вам показывал?

Анна сердито фыркнула:

— Сказал, разумеется. Он был в таком восторге от себя самого, что должен был похвастаться, иногда у него случались такие заскоки. Сказал, что это его тайное оружие.

— И что?

— Ничего.

— Вы не поинтересовались, какое именно?

— Конечно, поинтересовалась. Спросила, что это значит, но он мне не ответил, только таинственно улыбнулся. Я больше не спрашивала и не настаивала, потому что назойливости он не переносил. Интерес — это да, пожалуйста, но копать тему глубже — недопустимо. Больше я этот ключик не видела, не знаю, откуда он и что открывает. Наверное, что-нибудь маленькое.

— У него было два комплекта ключей, а тут только один ключик. Он не сделал себе второй ключ?

Анна задумчиво покачала головой и еще раз повертела в руках ключик:

— Он все ключи себе делал сам, никому никогда не давал их в руки. Не знаю, почему не сделал копию и этого ключа. Может, у него не было доступа к замку, и он не мог проверить, работает ли ключик? Не знаю.

— А когда он вам хвастался этим ключиком?

— О, это уже давно было, почти в самом начале нашего знакомства. Восемнадцать лет назад? Может, девятнадцать? Когда еще надеялся, что я буду поступать на медицинский. Потом он ко мне явно охладел, я даже не могу точно описать этого… Появилось какое-то психологическое отчуждение…

Ну да, девушка взбунтовалась, проявила непослушание, ее следовало наказать. Возняк уже близко познакомился с покойной жертвой и начинал сочувствовать его несчастным обожательницам. Казалось, Анна Бобрек сбрасывала с себя какой-то тяжкий груз.

Неужто пани Хавчик оказала им всем услугу? Что-то вдруг пискнуло у комиссара в памяти, подсознание пыталось шепотом подсказать какую-то ассоциацию, но кто же мог знать, что ему нужно. Возняк попытался выманить эту тень мысли, понять, в чем дело, но не смог. Не отгадал. По опыту он знал, что оно само выскочит в благоприятный момент, и отвязался пока что от смутных ассоциаций.

А также от Анны Бобрек.

* * *

Марленка первая раструбила об успехе гениального Анджея, а заодно и о своей помолвке, которая, естественно, была главной новостью, а успех проходил красной нитью по ее восторженному рассказу, кусочками и отрывками.

Марленка примчалась ко мне на своем скутере, уже не ранним утром, по дороге на участок. Она проехала нужный поворот, как раз в мою сторону, и решила заглянуть.

Ведь кому-то она должна была все рассказать!

— Ой, мамочки, только вы, пожалуйста, никому не говорите, это у меня нечаянно вырвалось! — горячо попросила она, смущенная и счастливая. — Но Анджей сам сказал, что я ему счастье приношу и должна стать его женой, потому что иначе он бросит работу и наймется ремонтировать плотины.

— Очень полезное занятие, — похвалила я, наливая чай. — Быстро у вас все получилось. Ты без него тоже пойдешь на плотины?