Жюстина, перепуганная, обливаясь слезами, повиновалась: двадвижения девичьих ладоней, и бомба разорвалась; казалось, будто никогда до сихпор распутник не испытывал такого наслаждения, и мать и дитя оказалисьзабрызганными красноречивыми свидетельствами его восторга. Успокоившись, Бандольудалился, обратившись к дуэнье с такими словами:

— Пусть все это закопают, а эту девицу запрут внадежном месте: чем больше моих секретов ей известно, тем больше я ее опасаюсь.Теперь церемониться с ней не будем, поэтому отведите ее в казематы.

Его распоряжение было исполнено… Эти казематы представлялисобой каменные башни, очень высокие, где был удивительно чистый воздух, однаковсе окна были зарешечены.. что делало побег невозможным. Оставшись взаперти,наша кроткая Жюстина, предоставленная самой себе, стала размышлять о своейсудьбе.

— О Господи! — вздохнула она. — Кому нужно,чтобы со мной обошлись так жестоко только за то, что я попыталась помешатьзлодейству? Сколько страданий, несмотря на мою молодость, принесла мне мояроковая звезда!

Затем наступила прострация. Жюстина сидела неподвижно, почтине дышала; казалось, будто вся ее жизненная энергия была поглощена болью, изглаз катились слезы, которых она не замечала, только гулкие и частые ударысердца связывали ее с жизнью. Так прошли несколько дней, и за это времянесчастная не получила никакого утешения, никто не заходил в ее комнату, кроместарух, приносивших пищу.

Наконец, однажды вечером появился Бандоль.

— Дитя мое, — начал он, — я пришел сказать,что послезавтра тебе будет оказана честь взойти на мое ложе… И заметив, чтоЖюстина в ужасе вздрогнула, добавил:

— Как! Это известие не радует тебя?

— Оно меня ужасает. Ах, сударь, неужели вы считаете,что женщины могут любить вас?

— Любить меня! Да я пришел бы в отчаяние, если быкакой-нибудь женщине пришла в голову такая мысль: мужчина, который хочетнаслаждаться в полной мере, никогда не пытается завоевать женское сердце, иначеон сделается ничтожным рабом и, следовательно, будет глубоко несчастен. Женщинуприятно сношать, только когда она презирает вас всем сердцем; мужчина, желающийиспытать все самые острые удовольствия, должен внушать женщине ненависть всемивозможными способами. Неужели ты думаешь, что азиаты, знающие толк всладострастии, не понимают, что творят, когда держат женщин взаперти? Только недумай, Жюстина, будто ими движет ревность. Разве можно представить, чтомужчина, имеющий пять-шесть женщин, способен любить их всех до такой степени,чтобы ревновать? И закрывает он их на замок совсем не поэтому: единственнаяпричина у него — как можно сильнее оскорбить их, это желание родится в нем изуверенности в том, что самое большое наслаждение доставит ему женщинауниженная, оскорбленная, которая боится и презирает его.

— Я не вижу в этом никакой деликатности.

— Зачем нужна деликатность в любви? Добавляет ли онакакие-нибудь новые грани к удовольствию? Разумеется, нет: напротив того, онапритупляет ощущения, принуждает мужчину к материальным жертвам в угоду морали,и эти жертвы всегда приносятся в ущерб сладострастию, главный элемент которого— наслаждение. Все деликатные и нежные любовники — никудышные долбильщики,Жюстина, они полагают, будто красивыми словами вознаграждают женщину за то,чего они ее лишают. Признаюсь тебе, что будь я женского пола, я предпочел бы,чтобы меня истязали и от души сношали, чем если бы каждый день мне твердилсладкие речи какой-то мастурбатор. Так что смирись, Жюстина: слабое существодолжно уступать, если обстоятельства изменятся, может случится, что ты станешьгоспожой, а я буду тебе повиноваться.

С этим Бандоль вышел и оставил Жюстину в ожидании ужасныхоскорблений, какие только могло испытать ее целомудрие. Она долго стояла уокна, предаваясь тяжелым размышлениям и не решаясь лечь в постель, и вдруг ейпоказалось, что из кустов, окружавших башню, донесся негромкий шум. Онаприслушалась и услышала шепот:

— Откройте и не бойтесь, мне надо сказать вам важныевещи.

Жюстина прижалась головой к решетке и затаила дыхание: каксладостен любой намек на надежду в отчаянном состоянии, в котором онанаходилась! Но, о небо, каково же было ее изумление, когда она узнала голосЖелезного Сердца, лихого атамана разбойников, вместе с которым она сбежала изтюрьмы Консъержери!

— Несчастный, — произнесла она, — что тебенужно возле этого ужасного дома?

— Мы хотим похитить одну женщину, которая насинтересует, только за этим мы пришли сюда: дело в том, что Бандоль — такой жезлодей, как и мы, поэтому мы уважаем его вкусы, его собственность и егоудовольствия, но нам нужна эта женщина, которую его люди похитили у нас месяцназад, мы покараем ее за то, что она предала нас самым коварным образом.

— Увы, сударь, — отвечала Жюстина, — неследует ли бросить этот же упрек в мой адрес? И когда я окажусь в ваших руках,не сделаете ли вы со мной то же самое?

— Не бойся, — сказал Железное Сердце, —помоги нам взять предательницу, и мы обещаем тебе защиту, безопасность ипомощь.

— О Господи! Вы хотите, чтобы я выдала вам несчастную,которую вы приговорили к смерти!

— Она в любом случае получит свою смерть.

— Нет, женщин отсюда отпускают, когда они наскучатхозяину.

— Хорошо, если ты нам не поможешь, мы все равнопроникнем в дом, но тогда первой жертвой будешь ты.

Жюстина увидела, что избежав неминуемой опасности в замке,она каким-нибудь образом сумеет избежать новых ловушек независимо от того,сдержит разбойник слово или нет, и что, возможно, он пощадит и бедную женщину,и наконец решилась.

— Я согласна, дайте мне средства, и я сделаю все, что вмоих силах.

— У тебя есть веревка?

— Нет.

— Тогда разорви простыни, свяжи их и опусти вниз.Жюстина сделала так, как было сказано, и, вытянув обратно связанные простыни,обнаружила на конце напильник и лестницу из тонкого шелкового шнура вместе сзапиской следующего содержания:

«Перепилите решетки, привяжите к оставшимся прутьямлестницу, а завтра часа в два-три утра спокойно спускайтесь: мы будем васждать. Вы нам покажете вход в этот волшебный и неприступный замок, за чтополучите вознаграждение и позволение идти, куда пожелаете, и вам не припомнятстарых обид».

Жюстина хотела спросить еще о чем-то, но внизу уже никого небыло. Решение созрело скоро, и мы уже рассказали, какие соображения ею двигали.

Она перепилила решетки, привязала лестницу и стала снетерпением ждать назначенный час. Наконец он пришел, Жюстина влезла наподоконник, легко и ловко соскользнула по лестнице и спустя мгновение оказаласьу подножия башни.

— Ты узнаешь меня, Жюстина? — бросился к нейЖелезное Сердце, заключая ее в объятия. — Узнаешь человека, которыйпродолжает боготворить тебя и с которым ты обошлась так сурово… О небесноесоздание, как ты выросла и похорошела! Но скажи: ты снова будешь такойжестокой, как в прошлый раз?