Со столом было покончено. До назначенного на двенадцатьчасов дня допроса еще оставался почти час, и Родислав принялся за сейф.Бесконечные папки с делами, и недавно возбужденными, и старыми, по которымсроки следствия уже дважды продлевались и которые надо было бы все-таки,собравшись с силами, наконец закончить. Долгое-долгое дело о хищениях наскладе, приостановленное в связи с тем, что заведующий складом подался в бега идо сих пор не был разыскан… Еще одно дело в нескольких томах, групповое, тожеприостановленное, поскольку один из обвиняемых тяжело заболел и находится настационарном лечении вот уже третий месяц… Дело об обмане покупателейприемщицей стеклопосуды Щупровой, по нему сроки еще терпят, пусть полежит довремени, Родислав его закроет январем… А вот совсем тоненькое дело, только тридня назад возбужденное, по нему еще работать и работать… Всего двадцать тридела у него в производстве, надо бы взять себя в руки и разобраться с каждым изних, составить план следственных действий, как это сделала бы его жена Люба, истарательно, пункт за пунктом, его выполнить. Но как же неохота… И лень, инеинтересно.

После «Арлекино» диктор объявил песню «Последний вальс» висполнении Энгельберта Хампердинка. Тоже неплохо. Родислав приготовилсяполучить удовольствие, и тут, как назло, зазвонил телефон. В трубке раздалсяголос оперативника Славы Сердюкова.

– Мне бабки надо подбивать к концу года, что там по«оконному» делу?

– Пока ничего, – вздохнул Родислав. – Делоеще у меня.

– Почему в суд не отправляешь?

– Не все потерпевшие допрошены. Вот как раз один вдвенадцать придет.

– Родька, ну что тебе эти допросы в кабинете? Я тебесколько раз говорил: на место надо выезжать, с потерпевшими прямо там, надачах, разговаривать, окна осматривать, фурнитуру, чеки изымать. Чеки женаверняка на тех же дачах хранятся, их в город не увозят. Там же и «терпил»допрашивать. От твоих кабинетных посиделок толку все равно не будет.

– Да я ездил, – вяло отбивался Родислав. – Ихже не застать…

– А я так надеялся в отчете написать, что по моейразработке дело возбуждено, окончено следствием и передано в суд, –огорчился Сердюков. – Ладно. Про Щупрову-то мою не забыл? Делаешьчто-нибудь?

– Делаю, делаю, – рассердился Родислав. –Мало мне своих начальников, ты тут еще на мою голову.

– Не сердись, – рассмеялся Сердюков. –Хочешь, информашку продам?

– Не надо, – взмолился Романов, – у меня итак двадцать три дела висят.

– Да не служебную, не бойся. У меня приятель нателевидении работает, так вот он сказал под большим секретом, что на Новый годбудут показывать офигительный фильм, называется «Ирония судьбы, или С легкимпаром!». Мягков, Ширвиндт, Барбара Брыльска, и еще Пугачева песни за кадромпоет. Говорит, жутко смешное кино, так что не пропусти.

Родислав повесил трубку и пододвинул к себе папку с «оконным»делом. Оперативники нарыли информацию о том, что в районе платформы Селятино,рядом с которой находятся целых три активно застраивающихся дачных поселка,продавались оконные переплеты со стеклами, причем продавались с грубымнарушением. Дело в том, что ящики с запирающей фурнитурой пришли отдельноймашиной, не вместе с окнами, это вышло случайно, но позволило продавцамвыставить на продажу отдельно переплеты и отдельно фурнитуру, хотя ее стоимостьбыла уже заложена в цену всего комплекта. Таким образом, запирающую фурнитурупродавали как бы дважды и навар клали себе в карман. Само по себе дело должнобыло бы вестись в области, по месту совершения преступления, но вышло так, чтоодин из покупателей приобрел окна для дачи, которую строил совсем в другом месте,на противоположном конце Московской области, и повез он свою покупку на «левом»грузовике через Москву, где и был остановлен для проверки, в аккурат натерритории, обслуживаемой тем УВД, в котором трудились следователь Романов иоперативник Сердюков. Слово за слово, для обоснования того, что окна неукрадены, а куплены, покупатель предъявил товарные чеки на сами окна и насловах описал, сколько он заплатил и за что: дескать, столько-то через кассовыйаппарат за переплеты со стеклами и столько-то без чека – за фурнитуру. С этоговсе и началось, и дело, вместо того чтобы быть переданным в область, так иосталось в одном из районов Москвы, так сказать, по месту обнаруженияправонарушения.

Прикинули, сколько этой фурнитуры «по три рубля за комплектдля одного окна» было продано, и поняли, что дело грозит выйти крупным, размеробмана покупателей будет определяться не одной сотней рублей, и вполне можетвыгореть поощрение, а то и премия. Но для вменения преступникам этого самогокрупного размера его следовало доказать, то есть как минимум найти всех, ктокупил окна, заплатив двойную цену за фурнитуру. Но найти этих людей мало, надо,чтобы они, во-первых, дали показания, во-вторых, нашли товарные чеки на окна,в-третьих, следовало в присутствии понятых осмотреть установленные в дачныхдомиках окна и убедиться, что они «те самые» и на них наверчена «та самая»запирающая фурнитура. Одним словом, работы по этому делу предстоялоневпроворот, и без участия следователя ее проделать никак нельзя. Наступилаосень, Родислав пару раз доехал до Селятина, походил по окрестностям,поспрашивал, кто недавно строился, кто купил участки, вымок под осенним дождемдо нитки, увяз по щиколотку в грязи и решил, что до заморозков он, пожалуй,сюда больше не поедет. Вот пусть подморозит, земля станет твердой, покроетсянежным пушистым снежком, тогда он, надев теплые зимние ботинки, наведается сюдаеще раз. Тем паче сами дачники в промозглую осеннюю погоду на своих участках непоявляются.

Прошел месяц, подморозило, Родислав, выполняя задуманное,снова появился в окрестностях Селятина, отыскал четверых покупателей оконныхпереплетов, у двоих изъял товарные чеки, остальные заявили, что чеки хранятсядома, в Москве, и обещали непременно прийти и принести, но, конечно же, непришли и ничего не принесли. Беседы с ними Родислав, как положено, оформилпротоколом, окна осмотрел, с трудом найдя кого-нибудь, кто согласился бывыполнить роль понятого, но фурнитуру осмотреть забыл, и отбыл в Москву,голодный, уставший и простуженный напрочь. Оперативники помогали, как могли,они рыскали по территориям дачных поселков и вскоре положили перед Родиславомвнушительный список тех, кто покупал окна, с их адресами и телефонами. ЗадачейРодислава было созвониться со всеми этими людьми и договориться о совместной поездкена дачу, но и это оказалось не так просто: как правило, потерпевшие, которымсовершенно не жалко было трех переплаченных за фурнитуру рублей, ссылались назанятость и говорили, что в ближайшие два-три месяца ну никак не могутвырваться на дачу, или предлагали такое время для поездки, с которым уже не могсогласиться Родислав: либо он сам был занят, либо не желал тратить на это свойзаконный выходной день. А как же не потратить, если у потерпевших такая жерабочая неделя, как у самого Родислава, и на дачу они могут выбраться только всубботу или в воскресенье! Но он в воскресенье ехать категорически не хотел, онне мог пожертвовать днем, когда не нужно вскакивать с утра пораньше, когдаможно подольше поспать, поваляться в постели, выпить принесенный Любой вкусныйкофе со свежеиспеченной плюшкой, повозиться с теплой от сна Лелькой, потомдолго, не спеша завтракать, потом встретиться с сыном и почувствовать себянастоящим многодетным отцом. В выходной день можно читать, дремать, смотретьтелевизор, много и вкусно кушать, общаться с женой или друзьями… Неужели онпроменяет этот рай на холодные грязные дачные участки?