– Не вспоминай! А то ещё и жалеть его сейчас начнешь! – приказала себя Катерина. – Лучше вот о другом подумай. Ладно, подменим мы яд, разоблачим отравителя. А потом что? Его казнят?? – Катерина стало нехорошо. Нет, понятно, что Леон смертельно опасен. Но, Катя вспомнила Волка, прикованного к плахе, замах топора палача… – Ой, страшно-то как! Но, как же можно это изменить? Это же его выбор. Он сам застрелил Ратко, не пожалел. Он и Милорада подставил, тоже жалости не было. Он и отравит легко. Да, ещё и пузырек подкинет тому же Милораду. А потом опять Ратко убьет, как только я подальше уеду. Так же? Так. А может… Может всё-таки не так? Ему так много дано. Баюн говорил правильно. Но, если он этого не понимает? А тут ещё лишился дара песни, завораживающей, лишающей воли песни, и получилось, что он и не понял, почему он этого лишился.

Катерина опять заходила по светлице. В голову упорно лезла песня Леона, которую он ей пел на пиру.

– Лети королевна из рук чужих,

Лети королевна на голос мой,

Тебя я искал среди всех других,

Тебя я нашел, так останься со мной.

Катерина начала потихоньку напевать мелодию, только дальше она была немного другой, а потом ещё немного другой, легкая, грустная, летящая мелодия. Катя достала деревянную дудочку, подаренную ей Котом и легонько подула в неё. Дудочка подхватила и мелодию и настроение своей хозяйки. Звуки уловили чуткие уши Волка. Баюн прислушался и улыбнулся в усы так, как умеют улыбаться только истинные коты. И наконец, мелодия достигла того человека, которому и была предназначена. Невольно, случайно, её услышал Леон. Он лежал на кровати в своей опочивальне и мрачно рассматривал на свет пузырек с ядом. И тут тихие, едва различимые звуки заставили его резко сесть на кровати, отложить пузырек и кинуться к окну, изо всех сил прислушиваясь. Что-то очень знакомое было в музыке. Мелодия и его и не его, мягче, нежнее и ласковее, словно песня, спетая девичьим голосом. Леон раскрыл окно, и повис на подоконнике, напряженно прислушиваясь, а когда затихли последние звуки, выпеваемые чьей-то дудочкой, он сполз на пол и обхватил голову руками.

Жаруся прилетела на закате и принесла в лапках небольшую склянку. – Вот. Действие похожее. Но, после этого средства, отравленный проснется через несколько часов, а если он человек сильный, то и раньше.

– Умница ты моя! – промурлыкал Баюн. – Брысь! – скомандовал он прилетевшим уже мальчишкам, которые с жадным любопытством потянулись посмотреть склянку. – Не суйтесь, а то проспите всё интересное!

– А как подменить яд? – спросила Катерина.

– Проще простого. Он сейчас немного не в себе. После того, как услышал некую тихую мелодию через окно. – Баюн хмыкнул и подмигнул Катерине. – Так что он оставил пузырек в опочивальне, а сам бродит в саду. С лютней. И пусть себе ходит, а мы кое-что провернем пока. – Кот прихватил склянку принесенную Жарусей, какую-то металлическую крошечную фляжечку и неслышно ступая, удалился. Вернулся через полчаса страшно довольный. Фляжечку убрал в мешочек на шее, а пустую склянку из-под Жарусиного зелья, церемонно вернул Птице. – Благодарю. Всё прошло как нельзя лучше!

Катерина немного успокоилась, узнав, что можно не опасаться того, что Леон отравит любого, кого сочтет нужным. Но, настроение улучшилось не сильно. Да ещё любопытные мальчишки донимали. Сначала Степану жуть как надо было знать, как убили Ратко. В кровавых подробностях. Потом Киру понадобилось уточнить, как именно должен скончаться тот, кто получил яд морозного папоротника, и какая точно казнь ожидает отравителя. У Катерины от таких вопросов и ответов Баюна и Волка на них, резко и сильно заболела голова, она быстро пожелала всем спокойной ночи и удалилась. Хотя даже не стемнело.

– Чего это она? – удивился Степан.

– Ох, ну и толстошкурые вы. – вздохнула Жаруся. – Она же эту рану видела, и Ратко мертвого тоже. И скорее всего должна будет увидеть того, кого отравит Леон. Да и самого Леона ждет судьба незавидная. Если отравит княжича Стояна, или докажут, что он убил Ратко, его казнят. Катерина в отличие от вас, это хорошо понимает.

Мальчишки вроде устыдились, но ровно на пару минут, а потом они снова засыпали вопросами Баюна и Волка. Жаруся фыркнула на эту компанию и улетела к Катерине.

Ратко маялся под окнами гостевого терема. Ему и обидно было и неловко и очень хотелось объяснить Кате, что та не так его поняла. То есть, он не то имел ввиду, нет, не так. Имел-то ввиду именно то, что сказал, но не применимо к ней. Короче, он дорого бы отдал, чтобы сегодняшний день просто исчез, и повторился вечер вчерашнего дня, когда он, уже живой и вполне здоровый, ехал на коне, и перед ним в седле сидела уставшая Катерина. Ведущая себя обыкновенно абсолютно неприлично по меркам их мира. Но, совершенно ему необходимая!

– В конце-то концов, она же сказочница! Из людского мира! Чего я к ней привязался! Пусть ведет себя как хочет! Только бы не того… Ну, не расторгла сговор. А то, решит, что ей больше царевич Иван подойдет, сын Василия, который. И что я делать буду??? – он представил себе расфуфыренного царевича рядом с его Катериной и аж зубами заскрипел от такой картины.

Рассуждения были правильными, очень даже, одна беда, высказывать их было некому. Катерина не появлялась! А когда появились заскучавшие мальчишки, Ратко кинулся к ним.

– Где Катерина? Да спать ушла! В такую-то рань! – Кир пожал плечами.

Ратко было успокоился, но тут откуда-то раздалась тихая мелодия. Катино окно было открыто и именно оттуда доносились звуки дудочки, настолько берущие за душу, что княжич так и застыл под окном. А в саду, уже темном от подкравшихся сумерек, так же застыл Леон.

Князь Борислав решил, что самое время устроить пир! Во-первых Ратко жив, во-вторых надо объявить о том, что сыскался жених для Златы, а в третьих подтвердить то, что жениха этого он, князь Борислав, не считает виновным в недавней истории с золотой стрелой. Ратко только подготовка к пиру и выручила. Нагрузил батюшка работой, так, что и вздохнуть некогда было! А то так бы и сидел под окнами гостевого терема! Катерина даже в сад не выходила. А когда сам Ратко приходил в терем, то заставал там кого угодно, но только не сговоренную невесту. Она упорно оказывалась в своей светлице за накрепко закрытой дверью!

– А что ты хотел, когда её носом в приличия тыкал? – резонно уточнил Баюн, тыканья носом куда-либо вообще сильно не уважавший. – Тебе не нравилось, что она ведет себя слишком свободно? Получите-распишитесь!

– Я совсем не то имел виду! – чуть не плакал Ратко.

– Да ладно! Именно то. – Баюн очень старался, чтобы паренек проникся и понял, что так со сказочницами не обращаются. – К ней ваши правила не применимы. Хороша бы она была, если бы не делом занималась, а думала, можно ли с героем сказки без сопровождающих говорить???

– Катенька. Надо одеваться. Пора. – Жаруся легонько провела крылом по лицу Кати, начисто стирая следа расстройства. – Не волнуйся. Мы подготовились.

– Да, я знаю… Просто, думать страшно, что он это сделает! – Катерина зажмурилась от яркой вспышки, которая превратила её повседневный сарафан в нежно-сиреневый опашень, с широкими и длинными рукавами, расшитый серебром, драгоценными камнями и жемчугом. На голове обнаружился серебряный невысокий венец, с аметистами и жемчугами, у висков качнулись колты.