— На правах давнего знакомого я могу себе это позволить, — так же тихо ответил Марат.

— Мне пора, — Ирина открыла дверцу и посмотрела на возмущенного Дмитрия. — Спасибо за хороший вечер, во всех смыслах этого слова, — она указала рукой на Каманина, намекая, что ее ожидает допрос с пристрастием.

— Уверен, что вы справитесь, — рассмеялся Марат и включил фары.

Она хлопнула дверцей и подошла к Дмитрию.

— Я все объясню, — начала Ирина и замолчала. — Впрочем, почему я должна объяснять? Мне не в чем оправдываться. Это мой одноклассник…

— Но ты оправдываешься, — сказал Каманин. — Ты всем своим одноклассникам язык в рот засовываешь?!

— Не стоит говорить со мной в таком тоне.

Ирина громко вздохнула, присела на скамью рядом с Дмитрием и взяла его за руку.

— Не сейчас, — он поднялся. — Я зол и обижен. Поговорим завтра. Так будет лучше.

— Хорошо, — согласилась Ирина. — До завтра.

Она некоторое время постояла на лестнице, не желая входить в квартиру. Хотелось проанализировать эту странную встречу с Михаилом Андреевичем, но единственное, о чем она думала, — о поцелуе Марата… Ирина наконец открыла дверь.

— Здравствуй, солнышко, — дед нежно обнял внучку. — Как ты?

— Хорошо. Деда, давай выпьем чего-нибудь, — предложила Ирина, сбросила туфли и с ощущением блаженства прошлась босыми ногами по прохладному полу. — Безалкогольного!

— Ты давно виделась с Таисией? — спросил Алексей Лазаревич, заваривая чай.

— Фрау Рихтер не появлялась с того момента, как мне сказали, что они с Бурмистровым — любовники.

— Злишься на нее?

— За что? — Ирина недоуменно пожала плечами. — Я не имею права указывать ей, кого любить и с кем спать.

— Это хорошо, потому что Таисия боится показываться тебе на глаза. Ей стыдно, — добавил профессор. — У нее ведь были отношения с мужем твоей матери.

— И что из этого следует? — усмехнулась Ирина. — Что я должна ее жестоко ненавидеть? Отнюдь. Мне ее жаль, так как худшую кандидатуру на роль любимого человека, чем Артур, сложно найти. Она ведь тебе звонила и жаловалась?

— А как ты думаешь, откуда я узнал о том, что Таисия и Артур…

— Любовники, — подсказала Ирина и рассмеялась, потому что Алексей Лазаревич нахмурился. — Не смущайся. Они оба уже взрослые и имеют право делать то, что считают нужным. А мы не вправе осуждать их. Так что скажи этой куртизанке, чтобы она не смущалась и приезжала в гости.

— Скажу, — с облегчением произнес Алексей Лазаревич, которому не нравилось служить посредником в столь деликатных вопросах.

Ирина обняла его за плечи и потерлась щекой о шероховатую ткань рубашки.

— Дедушка, как хорошо, что ты есть у меня! Только с тобой я чувствую себя в безопасности.

— От моей репутации остались одни лохмотья, — заплетающимся языком выговорил Георгий Заимис.

— Пустяки, все уладится! — ответил Карулин.

— Если бы, Вадим. В глазах общественности я — Синяя Борода! Избавился от Азаровых и наслаждаюсь их богатством.

Карулин откинул голову и громко рассмеялся.

— Жора, в реальной жизни всем по хрену все это, — произнес он. — Каждый интересуется только собой. Людям плевать на твою репутацию!

— Скажи это партнерам «IrVi Group» и прокуратуре, сотрудникам которой не дает покоя нелепая гибель Марты, — раздраженно ответил Заимис и потянулся за бутылкой. — Я даже к алкоголю пристрастился, потому что места себе не нахожу! Каждый раз вздрагиваю, когда звонит телефон или когда в кабинет входит секретарь, чтобы сказать, что у меня посетитель. Кажется каждый раз — это менты опять приехали по мою душу.

— Перестань, — Карулин сморщился. — Ты домой собираешься? Или останешься здесь?

— Не хочу оставаться, и домой ехать тоже не желаю, — прокашлялся Заимис и пригладил залитую виски бородку. — Хочу все бросить и отсюда уехать. Денег у меня достаточно, чтобы купить домик на Средиземноморье и спокойно встретить там свою смерть.

— Рано тебе еще умирать, — со странной улыбкой произнес Карулин, но Заимис не заметил этого, потому что был пьян и сосредоточен только на себе.

— А ты, Вадим, не желаешь все бросить?

— Мне нечего бросать. Все свое я ношу с собой, — Карулин пожал плечами и посмотрел на часы. — Жора, уже одиннадцатый час. Давай я отвезу тебя. Поговорим завтра.

— Нет, — упрямо не согласился Заимис. — Не хочу!

— Чего ты не хочешь, говорить или ехать домой?

Карулин прошелся по кабинету и выглянул за дверь, словно надеялся кого-то там увидеть. Сегодня он весь день тревожился, нетерпеливое ожидание захватило его, полностью лишив спокойствия. Карулин попытался разобраться, что именно его беспокоит, но так и не смог. Серьезных причин растрачивать свои нервы у него не было. Все шло по плану, и все же он ощущал некий дискомфорт. В воздухе пахло переменами, а это говорило об одном: либо что-то не учтено, либо он излишне подозрителен и просто впустую изводит самого себя. Еще раз продумав свои планы, Карулин решил, что пора ему завязывать с душевным онанизмом и успокоиться. А тут еще Заимис устроил истерику, раздражая его своим нытьем и пьяным видом.

Карулин подошел к нему и отобрал бутылку с виски.

— Достаточно! — сказал он. — Ты уже пьян в стельку.

— Это анестезия, — глупо хихикнул Заимис. — Отстань, Вадим! Тебе-то какая разница?

— Ведешь себя, как идиот, заливающий горе и вину алкоголем.

— Э! — Заимис предостерегающе поднял палец. — Выбирай выражения! Я, между прочим, твой босс.

— Алкота ты! — заявил Карулин и потянул Заимиса вверх, заставив его подняться.

— А ты — пещерный человек. — Заимис замахал руками, не разрешая до себя дотрагиваться. — Тебе все безразлично! Ни чувств, ни эмоций. Только деньги тебя интересуют, — он облокотился о ручку кресла и повис на ней, давясь пьяным смехом.

Внезапно смех оборвался.

— Один я остался, — невнятно произнес он. — Егорку отравили. Марты и Викуши тоже нет. Для кого мне жить?

— Для себя, — со злостью процедил Карулин.

— Скучно, — послышался тихий ответ. — Лучше для кого-то…

— Ты уснул? — с подозрением наклонился к Заимису Карулин и быстро отвернулся, так как в нос ему ударил стойкий запах перегара. — Жора! — он похлопал Георгия по щекам, вынудив его прийти в себя.

Заимис дернулся и непонимающе уставился на него:

— Что случилось?!

— Ты отключился.

Заимис облизал пересохшие губы:

— Все! Больше не пью! Жора, будь добр, принеси мне чашечку кофе. Крепкого и сладкого.