я отправился к господину Ирме. Охрана начальника отдела по работе с кочевниками не хотела меня пускать, сказала, что господин сильно занят. Нашу перебранку услышал в своём шатре секретарь и пообещал спросить, может ли меня принять его высокопревосходительство. Ирма принял меня через несколько секунд.

Мы немного поговорили о последних событиях, жрец откуда-то знал о тяжёлом ранении моего отца. Я поздравил его с успешным переманиванием новых племён. Ирма покачал головой, сказал, что да, лазутчики сработали очень хорошо. Спросил, как даётся освоение лекарского дела. Я описал, насколько тяжёлая эта работа. Ирма мне посочувствовал. Только после этого я осторожно заметил, что командующий лелеет надежду переманить побольше племён и потому просил меня сходить с кочевниками в разведывательные выходы. Ирма с жаром ухватился за эту идею, сказал, что кочевники будут рады иметь рядом жреца. В случае смерти будет, кому прочесть молитву Радо. Следующий час мы учили погребальные молитвы.

На лечебном дворе я застал забавную сцену. Главный врач лечебницы решил в очередной раз наехать на Ва. Он где-то нашёл женщину, всё тело которой было покрыто кровоточащими прыщами. Он торжествующе спросил двести пятую, чем бы она стала лечить такую женщину? Ва сказала, что хотела бы услышать сначала его вариант лечения. Врач показал цинковую мазь, сказал, что сам придумал и очень гордится ею.

На этой точке сюжета мы с гадюками, сбежавшимися посмотреть на представление, дружно засмеялись. В то время, в которое Ва не учила, она заставляла нас готовить лекарства. Растирание цинка в ступке было одним из главных мучений.

— Цинковая мазь лишь слегка подсушит её раны. Причина её ран — хроническое отравление организма из-за плохого переваривания мяса и жирной пищи. Которое в свою очередь произошло из-за того, что у неё плохо работает поджелудочная железа и ещё кое-что по мелочи. Ей не стоит есть жирную пищу и мясо, и вскоре отравление и раны пройдут. Есть мясо можно раз в три — четыре дня и только в том случае, если она сможет потреблять вместе с ним высушенную бычью желчь.

— А где я смогу её найти тут? — удивилась женщина.

— Вот и не ешь мясо.

Потом Ва обратилась к врачу:

— Это нечестно, меряться силами нам с тобой. Я просто вижу её насквозь, все органы, которые не работают, а ты нет.

Гадюки захихикали и разбежались кто работать, кто спать. Ва пошла по своим делам, а врач так и остался хлопать ртом. Ох, затаит он на нас зло…

Тем временем Ва выявила нужные концентрации, при которых можно было вылечить не только холеру, но и чуму. Последнюю, правда, только в шести случаях из десяти.

* * *

Выезд на разведку с кочевниками привел нас на поле Страшной Брани. Мы столкнулись почти лоб в лоб с таким же отрядом кочевников.

Наш старшой назвал их сынами собаки, они его назвали недоеденным окорочком свиньи. Понятие «окорочок свиньи» на языке кочевников выражалось одним словом, оный окорочок на празднике полагалось передавать по кругу, чтобы все могли укусить от вкусненького. То есть нашего старшого назвали чем-то вроде «надкусанного пирожка».

Старшой сказал, что не стоит служить самозваному злому правителю. С той стороны ответили, что сами знают, но боятся переходить на сторону Государя, так как дома остались бабы и дети. На этом страшная брань закончилась, и обе стороны разъехались, вполне довольные собой и противником. А я ещё удивлялся, почему у нас так мало раненых из числа союзников.

Мы находились очень далеко в тылу противника. Обратно за один день не дошли, пришлось заночевать. Кочевники легли особым образом, даже лошадей положили, чтобы можно было сразу сесть в седло, подпрыгнуть вместе с лошадью и понестись. Я своего Трача так и не смог положить, пришлось его привязывать и ложиться на отдалении. Кочевники здорово повесились, глядя на мои усилия. Их маленькие, но очень выносливые лошадки были куда вышколеннее.

Ночью меня подбросил сигнал тревоги. Кочевники уже были в сёдлах и куда-то неслись, даже между мной и конем. Пока я бежал до коня, пока прыгал в седло, все ускакали. Некоторое время я ещё пытался нагнать едва различимых в темноте всадников, но вскоре понял, что никого не вижу. Ладно, сориентировался по звёздам и осторожно поехал на запад, стараясь держаться низин. Никого не было видно. От кого же кочевники удирали в такой панике?

В очередной ложбинке я услышал тихое: «Пст!». Из камышей выглянул кочевник, спросил на моём языке:

— Ты никого не видел? Где все?

— А ты что, отстал?

— Нет. Я наблюдал за группой, а потом появился Гримоор.

Я положил руку на меч:

— Ты что, из людей Хутабба?

Поначалу я решил, что это один из наших кочевников — переводчиков, уж больно чисто он говорил. Но если это противник… Я начал прикидывать, что лучше сделать — напасть сразу или попытаться удрать. Ночная скачка во весь опор не очень полезна для здоровья, так что есть шанс, что следующая встреча с ним будет в положении «я на земле, нога сломана». Лучше напасть сразу.

— Нет! Молодой господин, спускайтесь скорее, прячьтесь! Даже если бы я был из войск Хуттаба, мы сейчас с вами вместе вдвоем против страшного ужаса! Скорее спускайтесь, пока он не заметил!

Дядька явно был в панике. Ладно, поверим. Мои кочевники тоже мчались, как от смерти. Я спустился с коня, поставил коня между собой и кочевником.

— Что такое этот Гримоор?

— Как вы счастливы, что никогда не слышали о нем! Нечисть потусторонняя, огромная змея, проглатывает человека вместе с лошадью, а потом исчезает, уходит в своё нечистое логово до следующего раза!

Я заметил движение на холме, который только что объехал. Присмотрелся. Огромная змея, толщина больше моего роста, длина как у колонны в двадцать всадников. Но она ещё была и полупрозрачной! Почему никто не сказал мне, что она полупрозрачная?

Чудовищу что-то не понравилось, оно остановилось, подняло голову и принюхалось. Проклятие, у него за головой были ещё и маленькие крылышки! Чудище взмахнуло крылышками, поводило головой влево — вправо.

— Ты что это делаешь? — заскулил кочевник, увидев, что я вытаскиваю меч.

— Если кинется, я вставлю меч ему между челюстями, а ты руби голову!

— С ума сошел, молодой господин? Это же туман, прозрачная она! Смертельный туман!

— Но надо же что-то делать?

В этот момент чудовище повернуло к нам голову. Я увидел два красных горящих глаза. Проклятие, я обосрался.

Змея опустила голову и невероятно быстро поползла дальше на запад.

— Я обосрался, — сказал я.

— Я тоже, — сказал