Ричард Стрейндж всё предвидел. В 1976 году он как Кид Стрейндж выступил с Doctors of Madness – группой, опирающейся на те же посылы арт-колледжа, что и панк, которой в прессе прочили большой успех. Стрейндж – самоучка, столь же поднаторевший в поп-арте и искусстве хеппенинга, как Джордж Мелли в сюрреализме, – уже творил в духе декаданса, создавая, как он ее называл, «угловатую музыку», и, выкрасив волосы в синий цвет, с зомби-кругами на закрытых веках, пел об отчуждении. Это было намного ближе к панку, чем к паб-року групп Kilburn and the High Roads или Deaf School. Но, как и для других музыкантов его поколения, для Ричарда Стрейнджа музыка – то есть искусство написания песен и мастерство исполнения – всё же стояла на первом месте, тогда как для панка это было вовсе не важно.

В мае 1976 года, за несколько недель до фестиваля в 100 Club, за три месяца до премьеры выставки «Проституция» COUM Transmissions в Институте современного искусства (ICA) и за шесть месяцев до стычки с Биллом Гранди, Sex Pistols выступили на разогреве у Doctors of Madness в ратуше Мидлсбро, совершив одну из своих первых вылазок за пределы уютного круга лондонской арт-сцены. Стрейндж был заинтригован:

Конечно, я слышал о них, и я подумал: «Да, давайте, почему нет». И они провели саундчек, это было как бы, знаете, наспех. Но потом, когда они продолжили <…> я понял, что для нас всё кончено, той самой ночью. Мне было двадцать четыре, я думаю, и моя жизнь была кончена. Я увидел Sex Pistols, и я подумал: «Ну вот и всё… и это случится уже завтра».

21. А теперь собери группу

Билл: Здорово, Джо. Где был?

Джо: Да нигде. Везде скучно, Билл. Слишком традиционно.

Надпись на футболке «Ковбои» из бутика SEX. 1975

«К 1977 году не осталось ничего уникального. <…> Всё уже было сделано раньше», – констатировала завсегдатай бутика SEX, а до того студентка отделения искусств Кентского государственного университета Крисси Хайнд. Это, впрочем, не помешало ей объявить Sex Pistols «группой с оригинальным голосом, которой, судя по тому, как она выглядит, есть что сказать». С точки зрения музыки Sex Pistols и впрямь не предлагали ничего нового: фактически они перерабатывали старые риффы Эдди Кокрана или изрыгали претенциозные вариации на темы The Stooges, Ramones и глэм-рока. И всё же голос панка был оригинальным (как минимум в контексте поп-музыки), ведь он отражал нарочито антимузыкальный, а по мнению многих, даже дадаистский подход к этому затасканному материалу. Но если отвлечься от чисто музыкальных особенностей, становится понятно, что различия шли по линии визуального стиля, который выдавал всё более отчетливую социальную направленность субкультурного (а не музыкального) голоса панка.

Еще до того, как на обложке дебютного сингла Sex Pistols «Pretty Vacant» (1977) маршрут битников «ДАЛЬШЕ» сменился по воле Джейми Рида на «НИКУДА», легионы подражателей бросились искать собственный «оригинальный голос и стиль». В 1976 году для музыкантов из колледжей искусств (и тем более для не-музыкантов оттуда же) повсеместно распространившийся панк-формат стал общим знаменателем, позволившим подчеркнуть их тонкие отличия друг от друга в визуальном плане.

«Я сразу понял: вот оно, теперь только так и будет. Новая сцена, новые ценности», – говорит Мик Джонс, вспоминая, как он впервые увидел Sex Pistols на вечеринке Эндрю Логана на Верфи Батлера. В то время Джонс посещал подготовительные курсы при Хаммерсмитской школе искусств и архитектуры – только ради того, по его собственному признанию, чтобы «вписаться в какую-нибудь группу». Он зависал с Крисси Хайнд и всей тусовкой в SEX, а потом поселился в сквоте вместе со своей подругой Вив Альбертин, учившейся на факультете моды и текстиля Школы искусств Челси (позже она станет участницей группы The Slits).

Чуть раньше Джонс играл в группе London SS, название которой отражало модный в 1975 году нацистский шик, и теперь начал набирать людей для нового проекта. Он связался с Полом Симононом – просто потому, что тот выглядел очень рок-н-ролльно. После уговоров Джонса научиться играть хоть на чем-нибудь Симонон, только что завершивший полуторагодичное обучение в Школе искусств имени Байама Шоу, освоил бас-гитару. Затем Джонс, знавший чуть ли не всех, кто был связан с нарождающейся сценой, свел знакомство с Берни Роудсом, другом и деловым партнером Малкольма Макларена. Роудса и Макларена сблизил интерес к ситуационизму и общая упертость; к тому же им обоим нравилась идея управлять группой. Но когда Макларен отказался разделить с ним руководство Sex Pistols, Роудс решил собрать собственную группу – будущих The Clash.

Последним участником проекта Джонса стал Джо Страммер (по рождению Меллор) – безбашенный молодой человек, в свое время оставшийся без эмоциональной поддержки родителей, которые, принадлежа к верхушке среднего класса, отправили сына в школу-пансион. Затем он прослушал подготовительный курс в Центральной школе искусств и дизайна, где его преподавателем был Дерек Бошьер – один из художников, о которых шла речь в фильме «Поп захватывает мольберты» («Pop Goes the Easel»), а после этого переехал в Уэльс и начал играть с разными эстетствующими музыкантами из тусовки Ньюпортского колледжа искусств. В середине 1970-х Страммер выступал в барах по всему Лондону с группой 101ers, название которой отсылало к адресу сквота, где жили ее члены.

Если Роудс формировал политическую позицию новой группы, то Симонон больше других потрудился над ее внешним обликом. Еще в самом начале он забрызгал свой бас краской в манере Джексона Поллока, тем самым заложив основу характерного образа The Clash. «Живший во мне студент арт-колледжа пытался найти черты, которые отличали бы нас от Pistols, – рассказывает Симонон. – The Buzzcocks много взяли у Мондриана, а мы обратились к Поллоку». Затем Роудс поручил Алекс Мишон и Кристине Коловской, изучавшим моду в Колледже искусств Святого Мартина, сшить одежду для группы; общими усилиями они создали то, что рок-обозреватель Ник Кент назвал «рабочей одеждой армии поп-звезд»: забрызганные краской куртки поверх расстегнутых рубашек и штаны с укороченными молниями и ремешками. Этот образ объединил коллаж в духе Раушенберга, уорхоловскую шелкографию и ситуационистские лозунги, нанесенные на одежду с помощью трафаретов так же, как это делали лет-тристы.

По мере распространения эстетики, первопроходцами которой были Вествуд, Рид и Макларен (подхватившие ее у уличных провокаторов вроде Лайдона), становилось понятно: ее резкие угловатые формы, ее коллажи из готовых элементов, ее воспроизведенные в грубой графике «мазки», ее деконструированные тексты были родом из