Не успеваю закрыть глаза, как воздух прорезает звук. Что это было? Будто все струны скрипки лопнули одновременно. Мне он не нравится. Иду проверить, но не нахожу ничего, кроме спящей колибри. Так и застыла на ветке. Странно. Глаза приоткрыты, но на мое касание не реагирует. Будто впала в какую-то зимнюю спячку. Возможно ли такое? Сумерки поедают небо над головой. Пора бы искать место для ночлега. Сумерки… Только сейчас до меня доходит, что мог символизировать этот писк. Сумерки. Колибри впадает в какое-то ночное оцепенение, но перед этим издает предупреждающий клич. Вот что это было! Теперь я могу ориентироваться по времени. Распущенные шоколадники – утро, крик колибри – сумерки. Все-таки уроки дяди не прошли даром. Как бы я хотела, чтобы он сейчас был здесь. И снова неприятные ощущения давят в шею. И почему все только так напряжено? Странно, вроде бы тело мое. Кто, как не я, лучше знает, что с ним происходит? Но я не знаю, ни что это, ни что с этим делать. Голова не работает. Мозг подал сигнал об отключке. Теперь я сама за себя, сама за него, сама не своя. Нужно поспать.

Первое, что ощущаю после пробуждения, это боль. Шею будто стрелой пронзили. Что за черт? Пальцы нащупывают что-то шершавое. Что это может быть? Камень? Мне стоит огромных усилий отодрать его от шеи, но когда мне наконец это удается, камень кусает меня и ползет по земле. В свете сумерек успеваю увидеть только зеленое тельце и лапки. На шее остались две ранки. Вот почему я так себя чувствую. Он питался мной. Теперь мне должно стать лучше. Двигаюсь на поиски укрытия. В таком состоянии мне не пройти и часа. Должна же быть поблизости нора или овраг. Я должна ее найти, должна… Как быстро летит время. Только поднялась и уже ночь или день? Действительно. Почему так светло? Может, и не было никакой ночи? Тогда почему мне привиделись сумерки? Так далеко идти. Лекарство спрятано в самых недрах гор, а падшие, если они выжили, не особо хотят, чтобы их нашли. Как мне его найти? Или овраг? Что я вообще искала? И почему под ногами больше не хрустят ветки?

Кажется, будто я плыву по раскаленному воздуху. Надеюсь, это существо неядовитое. Что это вообще было? Блэквуд говорил, что здесь много змей, пауков, рептилий. Он что-то упоминал про насекомых, но что? Жуки-убийцы. Нет, не то. Во рту пересохло. Зубрастые бабочки? Снова мимо. И тут в затуманенной памяти прорезается название: кротыш. Смесь личинки и жука. Укус вызывает дезориентацию, паранойю и сильнейшие галлюцинации. Результат – жертва умирает за десять минут. Десять минут? Это же так мало! Что, если это был он? Тогда мне остается жить всего ничего? Нет, это ошибка. Не так уж плохо я себя чувствую. Мыслю здраво, могу ходить, разве это не хороший знак? Я просто ошиблась, с кем не бывает. Ошиблась, я и ты, и они тоже ошибаются. Куда они смотрят? Стволы вокруг обступают меня со всех сторон. Хотят загнать в ловушку. Ну уж нет. Не позволю! Вырываюсь из проклятого кольца. Им меня не поймать! Внезапно перед лицом вырастает пихта. Отпрыгиваю в сторону, но за ней еще одна, затем ель, затем дуб. Они все с моровами! Весь лес сговорился против меня. Он хочет меня поглотить, как тех несчастных. Лес изголодался, он требует жертв, но только не меня. Слышишь! Не меня! Ветка опутывает ноги, и я падаю. Голова раскалывается от удара. В голове стучит метроном, отмеривая десять минут.

Десять минут, как я могла забыть? Нужно считать, не тратить время, а считать. Каждую минуту, секунду и их части. Мысли разбегаются сворой жуков. Почему так трудно глотать? Снова десять минут, тик-так. И так по кругу, будто часы отмеряют не секунды, а равные кусочки по десять минут. Не знаю, что на меня нашло. Сегодня вечером я сама не своя. Своя, не своя, не их, ничейная. Слишком уставшая, энергичная, слишком возбужденная, измотанная. Десять минут. Не больше. Может, всему виной ягоды, которые я съела утром? Или жук, большой, зеленый. Он укусил меня. Не отвлекайся. Время само себя не посчитает. Над головой проскочила колибри. Или сова? А может, и вовсе птица-мутант, вымершая на Нашей стороне. Десять минут. Меня всю трясет. Или уже девять? Как считать? По убывающей или на взлет? Ведь десять минут можно считать по-разному. А что такое Наша сторона? И почему она наша, потому что мы прожигаем на ней свои жизни? И где граница наша, чужая, общая? Как знать, что ты не пересек черту дозволенного? Десять минут. Вся жизнь – непрерывные десять минут. Сколько ни считай, не убавляется ни секунды. Десять минут, все те же десять минут, что и десять минут ранее. И до этого, и после. И дальше по бесконечному кругу.

Тик-так, восемь минут. Неужели время сдвинулось с мертвой точки? Чувствую, как тварь внутри распускает щупальца. Яд разливается по венам. Перед глазами проплывают облака. Я снова дома, окунаюсь в заснеженный пейзаж, наслаждаюсь ласканием солнца. Вот наш дом на окраине, вдали ото всех, будто хранит свои секреты. Но во дворе пусто и в доме никого. Где все? Неужели меня никто не встречает, ведь я вернулась почти что с того света? Спазм мышц, электрический удар по горлу. Силуэт дома стекает каплями воска. Перед глазами снова лес и больше ничего. Внезапно из-за ствола выплывает фигура. От радости мне хочется кричать, ведь это Блэквуд! Он нашел меня! Он здесь, сейчас он поможет мне! Вытянет из кармана шприц, сорвет волшебные ягоды, и мои мучения окончатся. Но он не спешит бросаться на помощь. Он смотрит на мое извитое в конвульсиях тело, опускается на землю, ложится рядом. Почему ты ничего не делаешь? Я же умираю! А ты просто смотришь. Тик-так, пять минут. В голову закрадывается мысль подняться, но она не получает отклика от мышц. Измученные ноги отказываются шевелиться, руки не поддаются внушению. Я больше не могу двигаться. Лежу и смотрю в золотые глаза с рыжими крапинками, а они смотрят на меня. В голове проскальзывает единственная неотравленная мысль, и я хватаюсь за нее, как за спасительную соломинку:

– Ты настоящий?

В ответ покачивание головы из стороны в сторону.

– Я умираю?

Глупый вопрос, который мог родиться только в голове умирающего человека. Кивок в подтверждение моих догадок. Странно. Больше ничего не болит. Голова прочищается, будто вся гадость вытекла с помутненными мыслями. Так приятно видеть перед собой знакомое лицо, рассматривать его черты. Только синяки под глазами глубже, брови опустились то ли от упрека, то ли от грусти. Но почему ему грустить? Разве есть причина?

Три минуты до смерти. У меня галлюцинации. Мое опьяненное сознание могло представить кого угодно. Позвать на прощание Эми, воскресить дядю Ника или заставить улыбнуться в последний раз Изи. Но вместо родных оно предпочло единственного ненавистного мне человека на земле. Почему? Потому что мы застряли в этой дыре вместе? И эти тени под глазами, словно две черные бездны. Умираю я, а грустит он. Будто ему есть до меня дело. Десять, девять, восемь… Я забыла про счет времени! Теперь не знаю, сколько жизни осталось. Три минуты, две? За спиной хруст веток. Кто-то пробирается сквозь заросли. Лицо Блэквуда плывет перед глазами. Две минуты. Вот оно, долгожданное забвение. Я теряю сознание. Одна. Всего одна.

Я барахтаюсь в болоте, как рыба в смоле. Руки пытаются ухватиться за берег, но тонут в смоляной жиже. Чувствую, как она заполняет горло. Не могу дышать. Вдыхаю воздух, а вместо него смола. Хватаюсь за берег, но ловлю лишь смолу. Пытаюсь закричать, но смола. Везде, повсюду. Вместо берега, воздуха, звуков. Рывком выныриваю и вдруг оказываюсь на суше. Клочок света больно бьет в глаза. Вижу мох. Он покрывает меня с ног до головы. Неужели это произошло? Я стала одной из пропащих? Только не это! Пытаюсь содрать с себя траву. На удивление она легко отходит от тела, быстро, ровно, словно… Одеяло? Откидываю в сторону плед из высушенного мха и пытаюсь собраться с мыслями. Вернее, мысли собрать. Под напором сознания они рассыпались, как бусины по полу. Что это за одеяло изо мха? Откуда оно здесь взялось? И где это – здесь? Неподалеку гремят звуки голоса. И эти звуки, похоже, адресованы мне.