– Но в моем случае – известны? В моем случае были нарушены какие-то правила?

– Была небольшая заминка, легкое осложнение. По правде говоря, пару звонков мне пришлось сделать самому.

– И что? – спросила Лилиан. Теперь в ее голосе слышалось отчаяние, казалось, она вот-вот перестанет владеть собой. Надо сказать чиновнику что-то важное. Но что? Тут ее осенило. – Вы мне ничего не говорили, – сказала она. – Клянусь жизнью, – добавила она. Нет, этого мало. – Клянусь… клянусь жизнью сына.

– Полицейский участок номер сорок шесть.

– У железнодорожной больницы? – Лилиан уже знала все участки наизусть.

– Да. Объяснений они не представили. Девушку вам отдадут там.

– Девушку? – спросила Лилиан. – Какую девушку?

– Арестованную. – Он показал Лилиан страницу, на которой была неровно впечатана фамилия. – Моника Альварес.

– Кто это? – воскликнула Лилиан. – Что за чушь?

– Тут все написано. Можете проверить. Прочтите.

Он передал планшет Лилиан. Она стала читать.

Дата была указана верно, время тоже. Похищение Пато было описано правильно, стоял их адрес. Все было верно – кроме имени.

– Это ложь, – сказала она.

– Что ложь? – спросил он. Говорить с человеком, который вроде бы проявил понимание, Лилиан было еще тяжелее. – Вы же не хотите сказать, что ареста, о котором вы сообщили, на самом деле не было?

– Не хочу, – сказала Лилиан.

– Конечно, ведь человека нашли. Вам выписали habeas corpus, все сделали на удивление быстро. Скажу без преувеличения, – добавил он, – habeas corpus получает далеко не каждый.

– Там должно быть написано «Пабло Познань», – сказала Лилиан. – Я что, должна поверить, что эту девушку арестовали в моем доме, в моей квартире? Должна поверить, что я сошла с ума?

– Об этом судить не мне, – отрезал он, забирая планшет.

– Вы сказали: «заминка», «по правде говоря». Следовательно, вы знаете, что вышла какая-то ошибка. Поэтому и звонили. Поэтому нашли эту девушку и сейчас предлагаете мне ее забрать.

Чиновник разделил копии, передал один экземпляр Лилиан.

– Благодаря вашему упорству эту девушку, мисс Альварес, удалось найти, она ждет, чтобы ее освободили. Она ждет вас.

– Но мне нужен мой сын.

– Вам, госпожа Познань, придется обратиться в Министерство по особым делам. Такие апелляции – по их части.

Нет, туда она больше не пойдет. Закончить день вот так – нет, этого не будет!

– Если кто что и перепутал, так это вы, – сказала Лилиан. – В этом полицейском участке меня будет ждать Пато, а в другом участке, тоже с ошибочным бланком, другая мать, госпожа Альварес, найдет свою дочь.

– Как угодно, госпожа Познань, такой ошибке я буду только рад. Если хотите, вот конверт.

Он подул в конверт, улыбнулся и сунул внутрь ее экземпляр.

Сержант – вот кто обратился к Лилиан, когда она встала на пороге.

– Подойдите ближе, иначе нам не видно. – Он указал на конверт, которым размахивала Лилиан. – По крайней мере, откройте, мы глянем одним глазком.

Сержант над ней подшучивал. В таком большом участке она еще не была, тут стояло с десяток полицейских, все они наблюдали, как она закатывает скандал.

– Там не на что глядеть, – сказала Лилиан. – Это habeas corpus на имя Пато Познаня, мне его только что выдали в Министерстве юстиции.

Сержант поднес руки ко рту рупором, будто Лилиан, далеко и его не услышит, хотя она стояла в нескольких метрах от него.

– Мы должны кое-кого отпустить, – крикнул он. – Но не того, кто у нас сидит.

– Приведите сюда моего сына! – крикнула в ответ Лилиан, да так, что чуть не сорвала голос.

Полицейские посмотрели на нее как на сумасшедшую. Лилиан вытащила из конверта habeas corpus.

– Вот, тут написано «Пабло Познань», – и она указала на имя.

– Покажите-ка, – попросил сержант.

Полицейские смотрели на Лилиан, она – на них. Потом она подошла к стойке, но почти все сразу же вернулись к своим делам. Что тут особенного? До конца смены они и не такое увидят.

Лилиан припечатала листок к стойке, прижала его ладонью. Сержант осторожно отодвинул ее пальцы, чтобы прочитать текст. Жестоким человеком он не был.

– Вы вписали другую фамилию, – сказал он. Лицо его посерьезнело. Он взял конверт, проглядел остальные бумаги. – На всех документах, – заключил он, словно не веря своим глазам.

– Тут написано «Пабло», – настаивала Лилиан. – Его я и должна забрать. – И она указала на имя, которое вписала сама.

– У нас есть свои экземпляры, – сказал сержант. – Вы Лилиан Познань, а у нас есть Моника Альварес, шестнадцати лет, и мы должны отдать ее вам.

– Она мне не нужна. Мне нужен мой сын.

Сержант поднес один из документов к свету.

– Вот, тут даже видно, что было написано «Моника».

– Где мой Пато? – спросила Лилиан.

– Не здесь, – ответил сержант.

Лилиан открыла было рот, чтобы закричать, но сержант остановил ее взглядом. Всему есть предел!

– Так берете вы девушку или нет? – спросил он. – Хотите – берите, хотите – нет. Только решайте быстро, а то мы вычеркнем ее из наших экземпляров тоже.

Грудь Лилиан вздымалась. С такой яростью, что от нее могла застыть кровь в жилах, она сказала:

– Этого ребенка я вам не оставлю.

Сержант обозрел комнату, привлек внимание одного из полицейских и распорядился:

– Приведи девушку.

Полицейский ушел, а Лилиан ярилась все сильнее. Когда полицейский вернулся, Лилиан уже не пыхтела, а чуть ли не рычала. И этой женщине, Лилиан Познань, на вид вполне безумной, полицейские передали съежившуюся от страха девушку.

Лилиан схватила девушку за локоть, встряхнула ее.

– Скажи им, – велела она. – Скажи им, что тебя арестовали не в моем доме, не в моей квартире. Скажи им, что это ложь, что мы видим друг друга впервые в жизни.

– Меня арестовали в вашем доме, – сказала девушка. Лилиан отпрянула: ее испугало и признание, и то, что от девушки явственно несло мочой. – На верхнем этаже, – продолжала девушка, – вашего дома. Там рядом – булочная. Около булочной меня избили в машине.

Лилиан решила, что девушка верит в то, что говорит: околдовали ее, что ли? И оттолкнула девушку.

Уж не кошмарный ли это сон? Лилиан сложила руки на груди, ущипнула себя – но нет, и попыталась обратить девушку в Пато. Если это сон, пусть хоть в нем она увидит сына.

Но в Пато девушка не обратилась, и Лилиан поняла: день принес еще одно разочарование. Она получает эту девочку – лицо бледное, губы потрескались, в глазах – пустота, ставшая еще страшнее, когда Лилиан всмотрелась в ее глаза, – и только. В бедняжке все выжжено. У Лилиан опустились руки. Девушка не солгала. Есть такие вещи, которые в такие времена всегда оказываются правдой.