свой собственный учет перемещения сил нашего флота, и, как следствие, выполняемых этим флотом задач.

При хорошей погоде и наличии времени, наши моряки, если удавалось, конечно, эти буи отлавливали, раскурочивали, вытаскивали радиоэлектронную начинку, и с успехом применяли ее потом в личных радиолюбительских целях.

Веригин даже приоткрыл дверь рубки, чтобы посмотреть в хвост улетающему разведчику.

– Действительно, странно, Илья. Уж я навидался этих ухарей… У них же категорические инструкции: в такую погоду не летать! Нет практической пользы, а возможность самому гигнуться – стопроцентная. А этот камикадзе на бреющем полете! Просто, Валерий Чкалов какой-то. Да такие летчики у них, наверное, только в «Нормандии – Неман» во время войны были. И ради чего свистопляска?! Корыто, калоша, плоскодонка неуправляемая, мыльница, дерьмо собачье…! – подвел итог Веригин.

– Безумству храбрых поем мы песню! – Илья продемонстрировал похвальное знакомство с курсом школьной литературы. – О, смотри! По-новой заходит, клоун! Может, попросим Сердюка автомат выдать, повеселимся, а? – Он заинтересованно глянул на командира.

– Ты давай определяйся! А то автомат действительно понадобится, но только мне, чтобы тебя пристрелить!

– Ага! И солнце, и звездочки ты мне сам нарисуешь, Фомич? По чему определяться, господин флотоводец?

– Звездочки я тебе с погон поснимаю! По звездному атласу тебе каждый идиот первокурсник отсчеты снимет. А ты на то и опытный штурман, чтобы по интуиции.

– Да по интуиции только старая бабка Нюра в туалет пописать ходит!

– Ах ты, геронтолог хренов! Знаток престарелых организмов. Ищи привязки, я сказал! Вон там проблески какие-то в облаках появились, может, солнце схватить успеешь.

«Орион», сделав еще два захода, благополучно отбыл в западном направлении. «Не гигнулся, гад!», – про себя констатировал Веригин и, посмотрев на часы, сделал соответствующую отметку в вахтенном журнале. Затем задумался на несколько секунд и потянулся к телефону внутренней связи:

– Рассыльный, найдите в каюте капитана-лейтенанта Редина и пригласите его в ходовую рубку. Скажите, что его хочет видеть капитан третьего ранга Веригин. Пожалуйста, побыстрее!

Когда Сергей вошел в рубку, командир взял его за локоть и потянул в дальний свободный угол. Затем не очень решительно произнес:

– Михалыч, ты прости, что потревожил, может, вообще все зря, но… Я тут человек временный, чистый судоводитель. Сижу практически безвылазно в рубке. В ваши внутрикорабельные дела не лезу, вопросов лишних не задаю. Но это не значит, что я совсем ничего не вижу и не чувствую, – заметив попытку Сергея что-то сказать, он предупреждающе сжал его локоть, – нет-нет, это не претензия и не обида! Я понимаю, что если бы возникла необходимость, вы сами бы ввели меня в курс дела.

Забот мне действительно и своих хватает. Но я чувствую, что на корабле серьезные проблемы, и не по моей специальности. А ты, Михалыч, в самом центре этих проблем. Вот и решай, пригодится ли тебе одно мое маленькое наблюдение.

Только что вокруг нашего корабля крутился «Орион». Все бы ничего, обычное дело. Записал в вахтенный журнал для проформы и забыл, но тут немного другая картина…

Теперь Сергей очень внимательно смотрел на Веригина.

Тот продолжал:

– Очень уж целенаправленно он свои облеты совершал. Не та, понимаешь, мы цель, чтобы их самолеты-разведчики заинтересовались. Ну, в крайнем случае, разок крутнутся и домой. Да в такую погоду они свои «Орионы» вообще не поднимают в воздух. У меня, Сергей, большой опыт. Случайно заметить наше корыто и заинтересоваться им невозможно! Да и шел этот «Орион» не в поиске, а явно по известным координатам. За четыре облета он о нас не только устно кучу информации мог успеть передать, он целую фильму на своих видеокамерах мог соорудить. Запечатлел нас, как бабу в «порнухе», во всех возможных и невозможных позах. Значит, задание такое имел. Вот!

– Александр Фомич, ты просто умница! Я за всю свою службу эти «Орионы» два раза видел. А ты вон и повадки их даже изучил. Да, не обижайся, что мы тебя в кое-какие нюансы не посвящаем. Сами разберемся. Надеюсь. А вот твое «маленькое наблюдение» очень дорого может стоить. Извини, побегу с Сердюком переговорю на эту тему. Спасибо еще раз!

Очень интересное наблюдение. Но куда его пристегнуть, Сергей решить не мог, а сбросить со счетов не позволял один годами и опытом выработанный принцип: совпадений не бывает. Никогда! Многие по этому поводу спорили с Рединым, приводя, казалось бы, убийственные аргументы, классические примеры поразительных исторических совпадений. На все это Сергей спокойно отвечал: «Так это ж не со мной. Я вас не переубеждаю». И твердо оставался при своем мнении.

К Сердюку решил не ходить. Не с чем. Ну, облетели, сфотографировали. И что? К каким практическим действиям можно перебросить мостик от этого наблюдения? Ответ не просчитывался и не придумывался. Но грядущую опасность Сергей чувствовал нутром. Может, как раз тем местом, где притаился скорчившийся от недавних болевых спазмов желудок; или затылком, время от времени напоминающим о себе резкими вспышками острой боли в висках и приступами головокружений?

Теперь Сергей принял поистине мужское решение: вооружиться! Что бы там ни было, не помешает. Сам Редин не был исключением из подавляющего большинства представителей сильной половины человечества, которых не оставляло равнодушными любое оружие. Кроме того, возможность вооружиться была, как ни у кого на корабле: Сергей был ответственным за хранение оружия, как исполняющий обязанности помощника командира.

Вообще, история появления этого оружия на борту была довольно любопытная. Как-то, лет десять назад, большо-ооой начальник из Москвы, не имеющий никакого отношения к Военно-морскому флоту, а будучи хозяйственником, инспектировал тыловые подразделения Министерства обороны. Плавмастерская, находящаяся в то время на судоремонтном заводе, оказалась внесенной в перечень тыловых частей. Генерал почтил ее своим посещением.

После того, как ему во всех красках расписали важность и уникальность этого перегрузочного спецкорабля, он был чрезвычайно удивлен, что на входном трапе его встретил вахтенный без оружия. Также без пистолета оказался и дежурный по кораблю. Привыкший к береговой сухопутной организации службы, Генерал очень возмутился подобной расхлябанностью. Приказал немедленно обеспечить весь личный состав, как положено: автоматы, пистолеты и тому подобное! Возражать в армии не принято вслух, даже если это Военно-морской флот. Удалось лишь слегка подкорректировать распоряжение в процессе его исполнения: выдали четыре автомата Калашникова, два пистолета Макарова с полным боекомплектом для несения вахтенной службы, и две гранаты «для ведения боевых действий» и борьбы с подводными диверсантами. Генерал уехал навсегда, а «пушки» остались. И вот уже десять лет никакими силами не удавалось списать их с лицевого счета и сдать на склад.

Конечно, ими никто не пользовался. Ни для «ведения боевых действий ни для