– Насколько я поняла, папа выдал тебе на лето довольномного денег.

– Началось. Ну, что еще?

– Ты прекрасно знаешь что. Речь идет о мотоцикле. Ятебе вот что скажу, дорогая: если ты купишь себе мотоцикл, я заставлю тебянемедленно вернуться домой.

Пилар хотелось сказать: «Как ты об этом узнаешь?» – но онане решилась дразнить мать.

– Ладно, я не буду его покупать.

– И ездить на мотоцикле.

– И ездить.

Но Пилар лишь механически повторяла за матерью ее слова, иДинне впервые за долгое время захотелось завизжать. На секунду отведя взгляд отдороги, она посмотрела на дочь и снова стала смотреть вперед.

– Ну почему так получается? Ты уезжаешь на все лето, мыс тобой не увидимся три месяца. Почему мы не можем провести последний деньмирно? Почему мы все время спорим?

– Не я начала спор. Это ты заговорила о мотоцикле.

– А ты не догадываешься почему? Потому что я тебялюблю, потому что мне не безразлично, что с тобой будет. Потому что я не хочу,чтобы ты погибла. Как по-твоему, есть в этом смысл?

В голосе Динны слышалось сначала отчаяние, потом гнев.

– Да, конечно.

Дальше они ехали до самого аэропорта в молчании. Динна опятьбыла готова расплакаться, но она не хотела, чтобы Пилар видела ее слезы. Длядочери она должна оставаться безупречной, она должна быть сильной. Таким былМарк, такими же притворялись все их французские родственники, будь они неладны,такой же хотела быть Пилар.

Динна затормозила у тротуара и оставила машину на попечениеслужащего со стоянки. Носильщик взял вещи Пилар, и они пошли за ним в залрегистрации. Когда клерк регистрационной стойки вернул Пилар ее паспорт ибилет, она повернулась к матери:

– Ты будешь провожать меня до выхода на посадку? По еетону можно было догадаться, что такая перспектива ее скорее раздражает, чемрадует.

– Да, я бы хотела, а ты против?

– Нет, – буркнула Пилар.

Надутый, сердитый ребенок. Динне хотелось дать дочерипощечину. Порой она спрашивала себя: кто эта девушка, куда исчезла та маленькаязолотоволосая девочка, которая ее любила? В кого она превратилась?

Погруженные каждая в свои мысли, Динна и Пилар пошли квыходу на посадку, их провожали одобрительными взглядами. Они и впрямьсоставляли поразительную пару. Темноволосая красавица Динна в великолепносшитом черном шерстяном платье, с красным пиджаком, перекинутым через руку, сволосами, зачесанными наверх, и блондинка Пилар, излучающая сияние юности,высокая, стройная, изящная, в белом льняном костюме. Когда Пилар вышла в этомкостюме на лестничную площадку, Динна сразу одобрила ее выбор. Даже бабушкенаверняка понравится этот костюм, если только она не решит, что у него слишкомамериканский покрой. Когда дело касается мадам Дюра, ни в чем нельзя бытьуверенной.

Когда они подошли, посадка на самолет уже началась. У Динныбыло всего несколько мгновений, чтобы крепко сжать руку дочери.

– Пилар, насчет мотоцикла... это очень серьезно.Дорогая, прошу тебя...

– Ну хорошо, хорошо.

Но Пилар уже смотрела поверх плеча матери. Ей не терпелосьидти к самолету.

– Я тебе позвоню. И ты мне тоже звони, если возникнуткакие-то проблемы.

– Не возникнут, – заявила Пилар. В ее тоне звучалауверенность, казавшаяся странной для шестнадцатилетней девочки.

– Я тоже надеюсь, что не возникнут, – сказала Динна. Еелицо смягчилось, она посмотрела на дочь и обняла ее. – Я тебя люблю. Желаю хорошопровести время.

– Спасибо, мама.

Пилар одарила мать короткой улыбкой и быстрым взмахом руки.И вот уже ее золотистая грива удаляется по проходу. Динна вдруг почувствовала,как на нее наваливается тяжесть. Пилар снова уезжает... ее девочка, еезолотоволосая малышка, дочурка, которая каждый вечер так доверчиво протягиваларучонки, чтобы ее обняли и поцеловали на ночь. Ее Пилар.

Динна осталась в зале ожидания и подождала, пока «Боинг-747»поднимется в небо. Наконец самолет скрылся из виду. Она встала и медленно пошлаобратно. Служащий парковки подогнал машину Динны, она дала ему доллар на чай, ион почтительно дотронулся до козырька форменной фуражки. Глядя, как она садитсяза руль, гибким движением поднимая ноги в машину, служащий отметил про себя,что она чертовски хороша, и стал мысленно прикидывать, сколько же ей лет:двадцать девять, тридцать два, тридцать пять? Или все сорок? Ни за что недогадаешься. Лицо у нее молодое, но все остальное – одежда, манера держаться,взгляд – принадлежит явно немолодой женщине.

* * *

Динна сидела перед туалетным столиком и расчесывала волосы.Она слышала, как Марк поднимается по лестнице. Часы показывали двадцать минутодиннадцатого, за весь день он ни разу не позвонил. Только Доминик, егосекретарша, позвонила около полудня и передала Маргарет, что месье не вернетсяк обеду. Динна поела в студии, пока делала наброски, но мысли ее были далеки отработы. Она думала о Пилар.

Когда Марк вошел в комнату, Динна оглянулась и улыбнуласьему. Она действительно соскучилась по нему. Весь день в доме было непривычнотихо.

– Привет, дорогой. Ты сегодня поздно.

– День был трудный. А как прошел твой день?

– Спокойно. Без Пилар в доме очень тихо.

– Никогда не думал, что услышу, как ты это говоришь.Марк-Эдуард улыбнулся жене и сел возле камина в большое кресло, обитое голубымбархатом.

– Я тоже не думала. Как прошли твои встречи?

– Утомительно.

Марк был немногословен. Динна повернулась к нему:

– Твоя поездка в Париж не отменяется? Ты уезжаешьзавтра, как собирался?

Марк кивнул и вытянул ноги. Динна продолжала наблюдать замужем. Он выглядел совершенно так же, как утром, и, казалось, был вполне готовначать следующий рабочий день хоть сейчас. В действительности он жил этими, какон выразился, «утомительными» встречами. Марк встал и подошел к ней, улыбаясьодними глазами.

– Да. Завтра я улетаю в Париж. Ты уверена, что нехочешь пожить на мысе Антиб с Пилар и моей матерью?

– Абсолютно уверена. Почему бы вдруг мне захотелосьтуда ехать?

– Ты сама сказала, что без Пилар в доме слишком тихо.Вот я и подумал, что, может быть... – Марк остановился у нее за спиной иположил руки ей на плечи. – Динна, меня не будет все лето.

Ее плечи под его ладонями заметно напряглись.

– Все лето?

– Почти. Дело Салко об отгрузке слишком важное, чтобы япоручил его кому-то другому. Мне придется все лето летать из Парижа в Афины иобратно. Я просто не смогу быть здесь, с тобой. – Сейчас, когда Марк заговорилс Динной, его акцент стал заметнее, как будто он уже уехал из Америки. –Правда, у меня будет больше возможности присматривать за Пилар, что должно тебяпорадовать. Но я не смогу видеться с тобой.