Судя по тому, что вокруг сгустились сумерки, а освещала помещение лишь одна магическая свеча, уже вечер. В кресле неподалеку клевала носом матушка Белла. Но стоило мне пошевелиться и попытаться подняться, как она тут же вскинула голову. Взволнованно охнула и бросилась ко мне. Но потом будто наткнулась на невидимую стену и отпрянула. Так, словно вспомнила о чем-то, что не позволило сделать то, чего хотелось. Старушка смущенно отвела глаза и спросила:

- Как вы, мадемуазель Мелли?

- Сама не знаю, - говорить было тяжело из-за боли в груди, и собственный голос показался чужим и глухим. - Больно. Что со мной произошло?

- Ох, девочка моя! - экономка с жалостью все-таки взглянула на меня и покачала головой.

- Говорила же я, чтобы гнали прочь этого человека! Не послушались.

- Объясните толком, что вы имеете в виду! - я нахмурилась. - Что это за старик? Вы ведь его откуда-то знаете! И что он со мной сделал?

- Проклятый Бернард! - словно выплюнула экономка, в глазах ее отразились неприязнь и затаенный страх. - Так его все называли, когда он здесь жил. Как радовались, когда из нашего города убрался! А поди ж ты, вернулся! Еще и таких дел наворотил! - она сокрушенно вздохнула.

- Каких дел? Объясните, наконец!

Нет, кое-какие подозрения у меня возникли. О ком только сегодня днем рассказывала Эмили в подобном ключе? Или не сегодня? Неизвестно, сколько я провалялась без сознания. Но как бы то ни было, подозреваю, что старик, которому я так опрометчиво решила помочь, и есть злополучный некромант. Иначе с чего бы матушке Белле так на него реагировать? Она ведь жила здесь в то время, когда некромант еще обитал в Ранте. И судя по всему, узнала его даже столько лет спустя. Но, Создатель милостивый, как это связано со мной?!

- Это исчадье Бездны не нашло ничего лучше, как перед смертью вам свой дар передать! -чуть ли не с ненавистью к, судя по всему, уже покойному старику, воскликнула экономка.

В первые несколько секунд ее слова даже толком не уложились в голове. Я лишь оторопело смотрела на женщину. Потом у меня вся кровь от лица отхлынула, а внутри похолодело. О чем она говорит, умертвие ее раздери?! Совсем на старости лет ума лишилась?!

Видя мою реакцию, матушка Белла опомнилась и поспешно произнесла:

- Давайте я лучше лекаря позову! Он там с вашими батюшкой и матушкой в гостиной беседует. Ждут вашего пробуждения. Я женщина темная, толком и не объясню вам, как и что. Уж светлый маг поболе моего знает о таких делах!

И, не дожидаясь моего ответа, старуха выскочила за дверь, словно за ней полчища умертвий гнались. Женщине явно было не по себе находиться в моем обществе.

А ведь еще недавно относилась ко мне, словно к родной внучке. Могла и поворчать, и приголубить, и добрые наставления дать. Насколько же резко все изменилось!

Но что такое матушка Белла говорила о даре? Якобы некромант его мне передал. В голове не укладывается. И разве такое бывает? Без помощи мага, действительно, не разобраться. И все же если каким-то чудовищным образом подобное произошло, то выходит, я теперь тоже...

Меня бросило в холодный пот. Прислушалась к собственным ощущениям, ожидая почувствовать внутри какую-то замогильную тьму или что-то в этом роде. Но помимо саднящей боли в районе ребер ничего такого не ощущала. Я по-прежнему была все той же Мелани Фрей.

Вспомнила о том, что маги вроде бы видят мир немного по-другому. Замечают какие-то энергетические потоки и прочее, о чем я имела весьма смутное представление. Но мои глаза видели лишь то, что и всегда. Может, это какая-то ошибка? Не передали мне никакого дара. Некромант не успел или ему что-то помешало. Отсюда и боль в груди - побочный эффект от неудачного воздействия. Как же сильно я на это надеялась!

Через несколько минут за дверью послышались шаги нескольких человек. Я уселась в кровати поудобнее, прислонившись спиной к изголовью, пригладила растрепавшиеся волосы. Порадовалась тому, что раздевать меня не стали, и я по-прежнему в том платье, что и была. Иначе неловко бы себя ощущала. Пусть и понимала, что лекаря стесняться глупо. Но как-то мне повезло со здоровьем, и в последний раз ко мне вызывали целителя еще в детстве. Я тогда простудилась и довольно тяжело заболела. Теперь же, когда стала взрослой, было неловко показываться в неприличном виде перед посторонним мужчиной.

- Добрый вечер! - первым поздоровался со мной пожилой лекарь, с которым я только недавно общалась по поводу Луизы.

Очень сдержанный и воспитанный, с умным и живым взглядом немного выцветших с годами голубых глаз. Гилберт Лабен производил исключительно положительное впечатление. Его в Ранте любили и уважали за то, что одинаково относился к любым пациентам независимо от сословной принадлежности. Цены за свои услуги не задирал и не кичился своим магическим даром. Хотя обычно маги смотрели на неодаренных как на неполноценных людей, в чем-то ущербных. Даже самые слабенькие. А Гилберт Лабен был, насколько я знаю, уверенным середнячком.

- Добрый вечер, месье Лабен, - вежливо откликнулась.

Улыбнулась вошедшим следом за лекарем родителям. Те явно волновались и робко переводили взгляд со светлого мага на меня, не решаясь заговорить. Обычно отец вел себя куда увереннее. Но похоже, случившееся со мной сильно выбило его из колеи.

- Как вы себя чувствуете, мадемуазель Мелани? - мягко спросил лекарь.

В отличие от экономки он обращался со мной ровно так же, как и до этого. Не смотрел, как на какого-то монстра. И от этого стало немного легче. Надежда же на то, что и правда произошло недоразумение, еще больше окрепла.

- В целом нормально. Только в груди как-то давит и саднит, - произнесла то же, что уже говорила и матушке Белле.

- После пробуждения магического источника это нормально, - отозвался лекарь успокаивающе.

Моя улыбка резко померкла, и я судорожно втянула ртом воздух. Тут же закашлялась из-за вспышки боли в груди.

- Магического источника? - прохрипела, когда слегка отпустило.

Светлый маг внимательно посмотрел на меня и обернулся к моим родителям:

- Вы не могли бы на некоторое время оставить нас наедине?

- Конечно! - суетливо воскликнул отец.

Потом как-то сгорбился и побрел опять к двери. Мама, все еще очень красивая женщина, обычно жизнерадостная и веселая, тоже казалась тенью себя прежней. Она с тревогой посмотрела на меня своими выразительными серо-зелеными глазами, ободряюще улыбнулась и вышла. Напоследок лишь сказала:

- Держись, моя девочка! И помни: что бы ни случилось, мы от тебя не откажемся.

От ее слов к горлу подступил комок, а глаза защипало. Но давать волю слезам сейчас точно не время. Нужно выслушать свой приговор с честью.

Я дождалась, пока дверь за родителями закроется, и обратила взгляд на лекаря.

- Говорите все, как есть! Что со мной сделали?