— Насколько я помню, нет, но вот кое-что на эту тему изБиблии: “Ибо я странник у тебя и пришелец. Отступи от меня, чтобы я могподкрепиться прежде, нежели отойду…” — На мгновение Тед умолк. Смех исчез с еголица, и оно снова стало старым. Потом его голос окреп, и он докончил: “Прежде,нежели отойду, и не будет меня”. Псалом. Не помню который.

— Ну, — сказал Бобби, — я убивать и грабить не стану, небеспокойтесь, но мне очень надо немножко подзаработать.

— Дай мне подумать, — сказал Тед. — Дай мне немножкоподумать.

— Да, конечно. Но если надо какую-нибудь работу сделать илиеще там чего, то я всегда готов. Я вам прямо говорю.

— Работа? Может быть. Хотя я употребил бы другое слово. —Тед обхватил костлявые колени еще более костлявыми руками и посмотрел черезгазон на Броуд-стрит. Уже почти совсем стемнело. Наступила та часть вечера,которую Бобби особенно любил. Проезжающие машины зажгли подфарники и фонарисзади, а где-то на Эшер-авеню миссис Сигсби звала своих близняшек, чтобы онишли домой ужинать. В это время суток — и еще на заре, когда он стоял в ванной имочился в унитаз, а солнечные лучи падали через окошечко на его слипающиесяглаза — Бобби ощущал себя сном в чьей-то голове.

— А где вы жили, пока не переехали сюда, мистер… Тед?

— В месте, которое не было таким приятным, — ответил он. —Далеко не таким. А вы давно тут живете, Бобби?

— Как себя помню. С тех пор, как папа умер. Мне тогда трибыло.

— И ты знаешь всех на улице? Во всяком случае, в этомквартале?

— Да, пожалуй, что всех. Ага!

— И сумеешь узнать странников. Пришельцев. Чьих лиц преждене видел?

Бобби улыбнулся и кивнул.

— Угу. Думается, сумею.

Он выжидающе замолчал — дело становилось все интереснее, но,видимо, на этом все и кончилось. Тед встал, медленно, осторожно. Бобби услышал,как у него в спине пощелкивают косточки: он прижал к ней ладони, потянулся ипоморщился.

— Пошли, — сказал он. — Зябко становится. Я войду с тобой.Твой ключ или мой?

— Лучше начните ваш притирать, — улыбнулся Бобби. — Ведьверно?

Тед — становилось все легче называть его Тедом — вытащил изкармана кольцо с ключами. Всего с двумя — от большой входной двери и от егокомнаты. Оба были блестящие, новые, цвета сусального золота. Собственные егоключи потускнели, исцарапались. Сколько лет Теду? Он решил, что самое меньшее —шестьдесят. Шестидесятилетний человек всего с двумя ключами в кармане. Что-тотут не так.

Тед открыл дверь, и они вошли в большой темный вестибюль сподставкой для зонтиков и старой картиной, на которой Льюис и Кларк<Руководители экспедиции, исследовавшей в 1804 — 1806 гг, области к западуот Миссисипи.> озирали американский Запад. Бобби повернул к двери Гарфилдов,а Тед направился к лестнице и остановился там, положив руку на перила.

— В книге Саймака, — сказал он, — замечательный сюжет, новот написана она не так чтобы очень. Неплохо, конечно, но, поверь мне, естьлучше.

Бобби выжидающе молчал.

— И есть книги, написанные замечательно, но сюжеты у них неочень. Иногда читай ради сюжета, Бобби. Не бери примера с книжных снобов,которые так не читают. А иногда читай ради слов, ради стиля. Не бери примера слюбителей верняка, которые так не читают. Но когда найдешь книгу и с хорошимсюжетом и хорошим стилем, держись этой книги.

— А таких много, как по-вашему? — спросил Бобби.

— Больше, чем думают снобы и верняки. Гораздо больше. Можетбыть, я подарю тебе такую. Как запоздалый подарок на день рождения.

— Да вы не беспокойтесь.

— Не стану. Но, может быть, я все-таки подарю. А теперь —счастливого дня рождения.

— Спасибо. Он был замечательный.

Тут Бобби вошел в квартиру, подогрел тушеное мясо (не забыввыключить газ, когда жидкость запузырклась, и не забыл положить сковородку враковину отмокать) и поужинал в одиночку, читая “Кольцо вокруг Солнца” стелевизором за компанию. Он почти не слышал, как Чет Хантли и Дэвид Бринклипроборматывают вечерние новости. Тед правильно сказал про эту книжку — оченьклевая. И слова ему тоже показались в самый раз, но ведь он пока не очень вэтом разбирается.

«Вот бы написать такую книжку, — подумал он, когда наконецзакрыл роман и плюхнулся на диван смотреть “Шугарфут”, — только вот сумею ли?»

Может быть. Да, может. Кто-то ведь пишет книжки так же, каккто-то чинит трубы, когда они замерзают, или меняет лампочки в парке, когда ониперегорают.

Примерно через час, когда Бобби снова принялся читать“Кольцо вокруг Солнца”, вошла его мать. У нее чуть стерлась помада в уголкерта, и комбинация немножко выглядывала из-под юбки. Бобби хотел было сказать ейпро это, но тут же вспомнил, как она не любит, чтобы ей говорили, что “на югеснег идет”. Да и зачем? Ее рабочий день кончился, и, как она иногда говорила,тут же нет никого, кроме нас, птичек.

Она проверила холодильник, не стоит ли там вчерашнее тушеноемясо, проверила плиту, погашена ли горелка, проверила раковину, отмокают ли тамв мыльной воде сковородка и тапперуэровский пластиковый контейнер. Потомпоцеловала его в висок — мазнула губами на ходу — и ушла к себе в спальню снятьрабочий костюм и колготки. Она казалась рассеянной, занятой своими мыслями. Ине спросила, хорошо ли он провел свой день рождения.

Попозже он показал ей открытку Кэрол. Она поглядела, невидя, сказала “очень мило” и вернула ему открытку. Потом сказала, чтобы он шелмыться, чистить зубы и спать. Бобби послушался, не упомянув про свой интересныйразговор с Тедом. В таком своем настроении она рассердилась бы. Лучше всегобыло оставить ее в покое, не мешать думать о своем, сколько ей надо, дать ейвремя возвратиться к нему. И все-таки, кончив чистить зубы и забравшись в постель,он почувствовал, что на него снова наваливается тоскливое настроение. Иногда онизнывал без нее, словно от голода, а она даже и не знала.

Бобби свесился с кровати и закрыл дверь, оборвав звукикакого-то старого фильма. И погасил свет. И вот тогда, когда он уже задремывал,она вошла, села на край кровати и сказала, что жалеет, что быланеразговорчивой, но работы было очень много и она устала. Она провела пальцемпо его лбу, а потом поцеловала в это место — он даже задрожал. Сел на постели иизо всех сил ее обнял. Она было напряглась от его прикосновения. Но потомрасслабилась и даже сама его обняла на секунду. Он подумал, что сейчас,пожалуй, самое время рассказать ей про Теда. Во всяком случае, немножко.