— Мама говорит, что она дрянь, уличный мусор, — сказалаКэрол.

— Если она — мусор, так я бы пошел в мусорщики, — сказалЭс-Джей и зашевелил бровями, будто Граучо Маркс.

— А ты тоже думаешь, что она мусор? — спросил Бобби у Кэрол.

— Я даже не совсем понимаю, что это значит. Когда онивыходили из-под полотняного навеса, из своей стеклянной будки у входа кассирша,миссис Годлоу (ребята называли ее миссис Юдзилла), подозрительно следила заними, Кэрол оглянулась на Брижит Бардо в полотенце. Понять выражение ее лицабыло трудно. Может, любопытство? Бобби не мог решить.

— Но ведь она хорошенькая, верно?

— Угу.

— И надо быть храброй, чтобы позволить людям смотреть насебя, когда на тебе ничего нет, кроме полотенца. То есть я так считаю.

Салл-Джон потерял всякий интерес к la femme Brigitte<Женщина Брижит (фр.).>, чуть только она осталась позади.

— Бобби, а откуда Тед приехал?

— Не знаю. Он никогда про это не говорит. Салл-Джон кивнул,словно другого ответа и не ждал. Он снова начал упражняться с бо-ло. Вверх ивниз и поперек — хлоп-хлоп-хлоп.

***

В мае Бобби начал все чаще думать о летних каникулах. Ведьна свете и, правда не было ничего лучше “Большого Кана”, как их называлСалл-Джон. Он будет много часов проводить с друзьями и на Броуд-стрит, и вСтерлинг-Хаусе по ту сторону парка — летом в Стерлинг-Хаусе было чем заняться,включая бейсбол и еженедельные поездки на Патагонский пляж в Уэст-Хейвине, — ивсе равно у него будет оставаться еще много времени для себя. Ну, конечно, времячитать, но больше всего на этот раз он хотел подыскать работу часа на два вдень. В банке с надписью “Велофонд” у него лежало чуть больше семи монет, асемь монет все-таки начало, хотя и не то чтобы прекрасное начало. При такойскорости Никсон успеет два года побыть президентом, прежде чем он поедет вшколу на велико.

В один из этих почти-почти каникулярных дней Тед вручил емукнигу в бумажной обложке.

— Помнишь, я тебе говорил, что есть книги, в которых сюжетхороший и стиль тоже? — спросил он. — Вот одна такой породы. Запоздалый подарокко дню рождения от нового друга. То есть я надеюсь, что я твой друг.

— Так и есть. Большое спасибо! — Несмотря на восторженнуюноту в голосе, Бобби взял книгу с некоторым сомнением. Он привык к карманнымкнижкам с яркими кричащими обложками и сексуальными зазывными строчками — “Онасвалилась в сточную канаву.., и провалилась еще ниже!”. А эта была не такая.Обложка была почти вся белая. В одном углу был виден набросок — еле-елеразличимый: мальчики, стоящие кольцом. Называлась книжка “Повелитель мух”. Надзаголовком не было никакой зазывной строчки. Даже вроде “История, которой вамникогда не забыть”. В общем и целом выглядела она неприветливо, отпугивающе,словно сообщала, что история под обложкой будет тяжелой. Против тяжелых книгБобби ничего не имел, при условии, что они входили в список внеклассногочтения. Однако для чтения ради удовольствия, считал он, истории должны бытьлегкими — автор должен делать все, только не заставлять ваши глаза метатьсятуда-сюда. Не то какое удовольствие ее читать?

Он хотел было перевернуть книгу, прочесть то, что написанона задней обложке. Тед ласково положил ладонь на руку Бобби, помешав ему.

— Не надо, — сказал он. — Как личное мне одолжение — ненадо.

Бобби непонимающе поглядел на него.

— Книга должна быть как неисследованные земли. Приступай кней без карты. Исследуй ее и составь собственную карту.

— А если она мне не понравится? Тед пожал плечами.

— Тогда не дочитывай ее. Книга — как насос. Он ничего невыдаст, если прежде ты не зарядишь его. Заряжаешь насос собственной водой,качаешь ручку, тратя собственную силу. И поступаешь так, ожидая, что получишьбольше, чем отдал.., со временем. Понимаешь?

Бобби кивнул.

— Долго ты будешь заряжать насос и качать, если из негоничего не польется?

— Наверное, недолго.

— В этой книге на круг двести страниц. Прочти первые десятьпроцентов — то есть двадцать страниц, я ведь уже знаю, что с математикой у тебяпохуже, чем с чтением, — и если она тебе не понравится, если она не будетдавать больше, чем забирать, отложи ее.

— Вот если бы и в школе так! — сказал Бобби. Он вспомнил простихотворение Ралфа Уолдо Эмерсона, которое они должны были выучить наизусть.Оно начиналось: “Где над потоком изогнулся деревянный ветхий мост”. Эс-Джейназывал поэта Ральф Балда Эмерсуп.

— Школа — другое дело. — Они сидели за кухонным столом Теда,глядя на задний двор, где все цвело. Баузер, пес миссис О'Хара, оглашал мягкийвесенний воздух нескончаемым “руф-руф-руф”. Тед курил “честерфилдку”. — И,кстати, о школе: эту книгу туда с собой не бери. В ней есть вещи, которые твояучительница наверняка сочтет не подходящим для тебя чтением. И начнетсяфантасмагория.

— Чего-чего?

— Скандал. А если у тебя будут неприятности в школе, онибудут у тебя и дома. А твоя мать… — Рука с сигаретой начертила в воздухемаленький зигзаг, и Бобби сразу его понял: “Твоя мать мне не доверяет”.

Бобби вспомнил, как Кэрол сказала, что Тед, может быть,прячется от кого-то, и вспомнил, как его мать сказала, что Кэрол все подмечает.

— А что в ней такого, что у меня могут быть неприятности? —Он посмотрел на “Повелителя мух”.

— Ничего, из-за чего стоит беситься, — сухо сказал Тед,раздавил сигарету в жестяной пепельнице, пошел к маленькому холодильничку идостал две бутылки шипучки. Там не было ни пива, ни вин — только рутбир,шипучка из корнеплодов и стеклянная бутылка сливок. — Ну, разговоры о том,чтобы загнать копье в задницу дикой свиньи, — вот самое плохое. Тем не менееесть взрослые, которые видят только деревья, а лес — никогда. Прочти первыедвадцать страниц, Бобби, и ты не остановишься, обещаю тебе.

Тед поставил бутылки на стол, сдернул крышечки открывалкой,взял свою бутылку и чокнулся с бутылкой Бобби.

— За твоих друзей на острове.

— Каком острове?

Тед Бротиген улыбнулся и выстрелил из смятой пачки последнююсигарету.

— Скоро узнаешь, — сказал он.

***

И Бобби узнал, и ему не понадобилось двадцати страниц, чтобыузнать, что “Повелитель мух” — клевая книга, может, самая лучшая из всех,которые он читал. На десятой странице он был заворожен, к двадцатой былполностью покорен. Он жил на острове с Ральфом, Джеком, Хрюшей и малышней. Ондо дрожи боялся Зверя, который оказался разлагающимся трупом летчика,запутавшегося в своем парашюте; он следил сначала с огорчением, а потом сужасом, как безобидные школьники превращались в свирепых дикарей и под конецустроили охоту на того из них, кто сумел сохранить остатки человечности.