— Когда я пришел из библиотеки домой, то поговорил смистером Бротигеном, — сказал он.

— С кем?

— С новым жильцом на третьем этаже. Он попросил, чтобы яназывал его Тедом.

— Ну нет, и думать не смей! Ты же его в первый раз видел.

— Он сказал, что взрослая библиотечная карточка — самыйзамечательный подарок мальчику.

Тед ничего подобного не говорил, но Бобби прожил со своейматерью достаточно долго, чтобы знать, что сработает, а что нет.

Она немножко расслабилась.

— А он сказал, откуда приехал?

— Не из такого приятного места, как тут. Вроде бы он таксказал.

— Ну, нам это ни о чем не говорит, верно? — Бобби все ещеобнимал ее. И мог бы обнимать еще хоть час, вдыхая запах ее шампуня “Уайт рейн”и лака для волос “Аква-Нет”, и приятный аромат табака в ее дыхании, но онавысвободилась из его рук и опрокинула его на подушку. — Что же, если он станеттвоим другом.., твоим ВЗРОСЛЫМ другом, мне следует с ним познакомиться.

— Ну…

— Может быть, он мне понравится больше без бумажных пакетовна газоне. — Для Лиз Гарфилд это было прямо-таки извинением, и Боббиобрадовался. День все-таки закончился очень хорошо. — Спокойной ночи,новорожденный.

— Спокойной ночи, мам.

Она вышла и закрыла дверь. Позднее ночью — много позднее —ему показалось, что он слышит, как она плачет, но, может, ему приснилось.

В последующие недели, пока погода все больше теплеланавстречу лету, Тед обычно покуривал на крыльце, когда Лиз возвращалась сработы. Иногда он был один, а иногда с ним рядом сидел Бобби, и ониразговаривали о книгах. Иногда Кэрол и Салл-Джон тоже были там — они троеперекидывались мячом на газоне, а Тед курил и смотрел на них. Иногда приходилидругие ребята — Денни Риверс с бальсовым планером, тронутый Фрэнсис Аттерсон насамокате, отталкиваясь непомерно большой ногой, Анджела Эвери и Ивонна Лавинг —спросить Кэрол, не пойдет ли она к Ивонне поиграть в куклы или в ифу “Медицинскаясестра”, — но чаще это были только Эс-Джей и Кэрол, самые-самые друзья Бобби.Все ребята называли мистера Бротигена Тедом, но когда Бобби объяснил, почемубудет лучше, если они станут называть Теда мистером Бротигеном в присутствииего мамы, Тед сразу согласился.

А его мама словно не могла выговорить “Бротиген”. У неевсегда получалось Бреттиген. Но, может быть, и не нарочно. Теперь Бобби непереставал бояться того, как его мама будет относиться к Теду. Он боялся, чтоона будет относиться к Теду, как к миссис Эверс, его учительнице во второмклассе. Мама невзлюбила миссис Эверс с первого взгляда, СТРАШНО невзлюбила — исовсем без причины, насколько мог судить Бобби, и не нашла для нее ни одногодоброго слова за весь учебный год — миссис Эверс одевается, как неряха, миссисЭверс красит волосы, миссис Эверс злоупотребляет макияжем, и пусть Бобби сразускажет, если миссис Эверс ХОТЬ ПАЛЬЦЕМ до него дотронется, потому что сразувидно, что она из тех женщин, которые не скупятся на тычки и щипки. И все этовоспоследовало после родительского собрания, на котором миссис Эверс сказалаЛиз, что Бобби хорошо успевает по всем предметам. В том году было еще четыреродительских собрания, и мать Бобби нашла предлог не побывать ни на одном изних.

Мнение Лиз о людях затвердевало мгновенно. Когда онаподписывала НИКУДА НЕ ГОДИТСЯ под мысленным вашим портретом, она писала эточернилами. Если бы миссис Эверс вытащила шестерых ребят из загоревшегосяшкольного автобуса, Лиз Гарфилд вполне могла фыркнуть и сказать, что они,наверное, задолжали пучеглазой старой корове за молоко.

Тед старался, как мог, понравиться ей, не подлизываясь (алюди подлизывались к его маме, Бобби знал это — черт, он ведь сам к нейподлизывался), и это сработало.., отчасти. Как-то раз Тед и мама Боббиразговаривали почти десять минут о том, как скверно, что “Доджеры” переехали надругой край страны и даже “прощайте” не сказали. Но и то, что оба болели за“Доджеров”, не выбило между ними настоящей искры. Друзьями они никогда нестанут. Не то чтобы мама невзлюбила Теда Бротигена, как миссис Эверс, новсе-таки что-то было не так. Бобби думал, что знает, в чем дело — он видел этоу нее в глазах в то утро, когда они встретились с новым жильцом. Лиз ему недоверяла.

И Кэрол Гербер тоже, как оказалось.

— Иногда мне кажется, он от чего-то прячется, — сказала онаоднажды вечером, когда они втроем поднимались на холм в сторону Эшер-авеню.

Они перебрасывались мячом около часа, болтая с Тедом, атеперь направлялись к “Придорожному счастью” Муна за мороженым. У Эс-Джея былотридцать центов, и он угощал. Еще с ним был его бо-ло: теперь он его вытащил иззаднего кармана и закрутил — вверх, вниз, поперек — хлоп, хлоп, хлоп.

— Прячется? Ты что — шутишь? — Бобби ошеломила такаявозможность. Но ведь Кэрол разбиралась в людях, даже его мать это заметила.“Эта девчонка совсем не красавица, но все подмечает”, — сказала она как-товечером.

— Руки вверх, мистер Гэрриджл! — завопил Салл-Джон. Сунулсвой бо-ло под мышку, пригнулся и открыл огонь из невидимого автомата, искрививрот вправо, чтобы сопровождать это действие соответствующим звуком “кх-кх-кх”из глубины гортани. — Живым ты меня не возьмешь, легавый! Уложи их, Магси! Риконикому пощады не дает! Ох! Ах! Они меня прикончили! — Эс-Джей ухватился загрудь, завертелся и хлопнулся мертвым на газон миссис Конлан.

Эта дама, сварливая старая в рифму с “бука” семидесяти пятилет или около того, завизжала:

— Мальчик! Эй, ма-а-а-льчик! Убирайся! Ты мне цветыпереломаешь!

В десяти футах от места, где упал Салл-Джон, не было ниединой клумбы, но он тут же вскочил на ноги.

— Извините, миссис Конлан!

Она махнула на него рукой, молча отметая его извинение, исверлила взглядом детей, пока они проходили мимо.

— Ты ведь не всерьез, верно? — спросил Бобби у Кэрол. — ПроТэда.

— Нет, — сказала она, — пожалуй что нет. Но.., тыкогда-нибудь замечал, как он все время улицу оглядывает?

— Ага. Будто ждет кого-то, верно?

— Или высматривает кого-то, — сказала Кэрол. Салл-Джон опятьзакрутил бо-ло, и вскоре красный резиновый мячик снова замелькал туда-сюда,сливаясь в одну неясную полоску. Салл опустил его только, когда они проходили“Эшеровский Ампир”, где шли два фильма с Брижит Бардо — ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ.ПРЕДЪЯВЛЯТЬ ВОДИТЕЛЬСКИЕ ПРАВА ИЛИ МЕТРИКУ, НИКАКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ. Один фильм былновый, второй — навязшей в зубах подменой “И Бог создал женщину”, которая вновьи вновь появлялась в “Ампире”, будто сыпь. На афишах Брижит была одета только вполотенце и улыбку.