Женщина помнила, как без сил упала одетой поверх покрывала, не веря, что ей не придётся спасаться бегством. Мгновенно провалилась в глубокий сон и не слышала, как Иван заходил в комнату и накрыл её пледом. Наверное, тело лучше знало, что бояться нечего.

Если всё правда, то хозяин дома уехал, а это значит, что она одна. Лида поёжилась. Как-то жутковато жить в одиночестве в глухом лесу. И зачем она согласилась? Ах да, на вокзал возвращаться не хотелось, вспомнила женщина. И что теперь? Надо встать. Помыться и поесть. Зачем? Для кого? Она красива, но не умна, не из тех, кто делает себе карьеру. Оказавшись на воле и попытавшись работать, Лида поняла, что не умеет устраиваться в жизни, что ей для этого нужен мужчина. И вот он подобрал её, униженную, на дороге. Понимает ли он, что вляпался?

Женщина спустила длинные ноги с кровати, поиграла пальцами, потянулась и встала во весь свой роскошный рост. А как иначе? Сама судьба велит ей овладеть сердцем этого мужчины. Серьёзно? Уехал? Оставил незнакомку одну в своём доме? Лида хитро улыбнулась. Да ты попал, дружок.

Она легко сбежала вниз по лестнице, на душе пели соловьи. Остановилась на мгновение, прислушавшись. Тишина. И вправду уехал, сердце кричало, а ему видней, что Ивану можно доверять.

Дом просторный, но не такой огромный, в котором она жила до заключения, зато гораздо теплее и хозяин приятнее. Лида кружилась по холлу, падая, смеясь, на диваны, заворожённо проводила кончиками пальцев по каминной полке. Обычно на неё ставят памятные вещи или фотографии, а тут лишь пара одиноких подсвечников. Заглянула в спальную Ивана. Никаких следов женщины. Она зарылась лицом в его подушку, вдыхая возбуждающий аромат мужчины.

На кухне Лиду ждали заботливо оставленный хозяином ноутбук и десяток пятитысячных купюр. Эта сумма была больше её месячной зарплаты, даже с учётом чаевых. А он не скуп. С незнакомкой-то.

«Да кто он такой?» — удивлялась женщина, окидывая взглядом полки в кладовой, плотно заставленные армейскими консервами и сухим пайком.

В животе заурчало. Кофе и яичница утолили голод.

«Не стоит разочаровывать Ивана, — подумала она. — Надо записаться на какие-нибудь курсы или поступить на заочное отделение».

Кем бы она хотела стать? Лида задумалась. То, к чему она стремилась в юности, у неё уже было. Только вот безвозвратно потеряно. Что же тогда? Женщина решила, что подумает об этом после душа.

Никаких тебе цветочных мотивов, в коллекции Ивана были только дорогие мужские ароматы. Она стояла, закрыв глаза, окутанная водяными парами и покрытая с ног до головы мягкой пеной, с жадностью и вожделением впитывала запахи бергамота и кардамона, ладана и корицы, кипариса и кедра, раскрывающиеся один за другим.

Ароматы унесли женщину далеко от хозяина дома, Лида гладила своё скользкое от пены тело, и её кожа вспоминала прикосновения совсем другого мужчины. Он хотел казаться грубым, но не мог и срывался, становился нежным. Его карие глаза наполнялись влагой, а губы были так горячи, что обжигали. Ладан и корица — его ноты, смешанные с запахом возбуждённого дыхания и пота. Женщина глухо застонала от боли, резко открыла глаза и отпрянула, увидев в клубах пара его очертания. Лида обессиленно замотала головой, закрыв лицо руками, и села под бьющие струи воды, задыхаясь от рыданий.

Это началось только на свободе, после той ночи с Кириллом. Образ насильника преследовал её повсюду. Лидия могла увидеть его черты в каком-нибудь мужчине, сидящем в баре, в каплях воды на окне и даже на дне кофейной чашки. А теперь эти запахи и других здесь не найти, а самое страшное, что и не хочется. Она не только страдала от этого наваждения, но и наслаждалась им, будто ничего прекрасней в её жизни не было и не будет.

Лидия очень нуждалась в мужчине. Если бы кто-нибудь за ней сейчас наблюдал, то заметил бы, что взгляд женщины совершенно поплыл, и она всё дальше и дальше удалялась от реальности. Каждая вещь в доме Ивана была мужской, даже диваны или постельное бельё. Да что там! Кухонные полотенца и те с байками. На прогулку Лида отправилась в его куртке, в той самой, в которой он был вчера.

Заперев дверь, женщина несмело сделала шаг в неизведанное пространство. Уединённые места, как называл их хозяин дома. Правдивость его слов ощущалась сразу. Она остановилась посреди двора и прислушалась, прикрыв глаза. Только шум листвы, треск падающих желудей, стук дятла да редкие переклички птиц.

Денёк выдался солнечный, но осень в этих краях пренебрегала календарём, ей было наплевать на то, что ещё только август, она уже окрасила листья берёзы в жёлтый цвет. Опасаясь заходить в глубь леса, Лида направилась к реке. Куртка Ивана придавала ей смелости, ощущая его запах, женщина чувствовала себя под защитой.

Когда она стала такой пугливой косулей? Лидия села на большой камень у реки и задумалась, переместившись на машине времени в май 2006 года, в свои семнадцать лет. Тогда-то ей и море было по колено.

— Эй, Лидка! А ну метнулась матери за пивом. — В трюмо, у которого девушка укладывала волосы, отразилась лохматая жёлтая рожа Соньки-алкашки. — Дам на мороженое, — добавила, закашлявшись, она.

— Мне не семь лет, мама. Я опаздываю, — огрызнулась дочь.

— Куда ты опаздываешь?! На блядки?! Мать помирает с похмелья! Мать рожала тебя, растила, а ты ей за пивом сходить не можешь! — хрипло заорала женщина и села, покачиваясь, на диване, на котором до этого спала в грязных вонючих лохмотьях.

— Не рожала бы, — спокойно ответила Лида. — Я не просила.

— Вот они, дети, неблагодарное отродье. Мать ночей не спала, за тобой ухаживала.

— Не из-за меня ты ночей не спала, — зло усмехнулась девушка.

— Чё скалишься, будто тебе пиздой зарабатывать не придётся.

Лида ничего не ответила, взяла пакет с платьями и направилась к выходу, только мамаша сдаваться так легко не собиралась и, рванувшись, сдёрнула его со всей дури с её плеча.

— Ты чего?! Порвёшь! Отвали от меня! — Лида попыталась оттолкнуть мать, но та вцепилась намертво. — Ладно, схожу я за твоим сраным пивом.

— Так бы и сразу, — довольно прокряхтела победительница. — Получишь, когда вернёшься.

Изо всех сил стараясь не расплакаться, девушка выбежала из опостылевшей квартиры, на ходу разглядывая сломанный ноготь.

С роду ничего хорошего она от своей матери не видела. Пить та начала три года назад, а до этого работала проституткой, пока не загребли сутенёра. Жили впроголодь на пенсию по потери кормильца, что Лиде была положена