– Здравствуйте, миссис Карпентер. – Он вежливопожал ей руку и повернулся к девушке: – Милая моя Эльвира! – Он ласкововзял ее руки в свои. – Ну как это приятно! Отлично, отлично. Давайтеприсядем.

Он подвел их к креслам.

– Очень, очень приятно, – повторил он.

Было заметно, что изобразить радость стоит ему усилия ислова его звучали принужденно. Он не мог бесконечно повторять, как это всеприятно. А дамы отнюдь не облегчали его положения. Эльвира очень мило улыбалась.Миссис Карпентер не к месту рассмеялась и принялась разглаживать перчатки.

– Вы хорошо добрались?

– Да, спасибо, – поблагодарила Эльвира.

– Ни тумана, ни еще чего-нибудь подобного?

– О нет.

– Наш рейс прибыл на пять минут раньшерасписания, – сказала миссис Карпентер.

– Так-так. Отлично. – Он наконец взял себя вруки. – Надеюсь, здесь вам понравится.

– О, я уверена, что здесь будет очень мило, –сказала миссис Карпентер с чувством, оглядываясь вокруг. – Так уютно.

– Боюсь, несколько старомодно, – извиняющимсятоном произнес полковник. – Довольно много старичков и старушек. Никаких…м-м-м… танцев, ничего подобного.

– Да, здесь вряд ли, – согласилась Эльвира.

Лицо ее ничего не выражало, пока она рассматривалаобстановку. «Бертрам» никак не вязался с танцами.

– Боюсь, здесь полно старых чудаков, – явноповторяясь, сказал полковник Ласкомб. – Возможно, следовало поселить вас вкаком-нибудь более современном заведении. Я как-то в этом слабо разбираюсь.

– Здесь очень мило, – из вежливости возразилаЭльвира.

– Это всего лишь на пару дней, – продолжалполковник. – Я думал, мы, может быть, сходим куда-нибудь сегодня. Накакой-нибудь мюзикл… – Он выговорил это слово так, как будто не был уверенв правильности выбранного определения. – Например, «Распустите волосы,девушки». Надеюсь, это подойдет?

– Восхитительно! – воскликнула миссисКарпентер. – Это будет истинное удовольствие, не правда ли, Эльвира?

– Прекрасно, – произнесла Эльвира без всякоговыражения.

– А потом поужинаем? В «Савое».

Новые выражения восторга со стороны миссис Карпентер.Полковник Ласкомб, украдкой взглянув на Эльвиру, слегка приободрился. Емупоказалось, что Эльвира довольна, хотя и полна решимости не выказывать ничего,кроме вежливого одобрения, в присутствии миссис Карпентер. «И я ее за это невиню», – сказал он сам себе и обратился к миссис Карпентер:

– Возможно, вы хотите посмотреть ваши комнаты… подходятли они… и все такое прочее.

– О, я уверена, что они нам подойдут.

– Ну, если вам что-нибудь не понравится, комнатызаменят. Здесь меня хорошо знают.

Мисс Горриндж по ту сторону стойки мило приветствовала их.Номера 28 и 29 с общей ванной комнатой.

– Пойду наверх распаковываться, – сказала миссисКарпентер. – А ты, Эльвира, наверное, не против немного поболтать сполковником Ласкомбом.

Тактично, подумал полковник. Чересчур откровенно, пожалуй,но зато они с Эльвирой хоть на какое-то время избавятся от ее присутствия. Очем он может поболтать с Эльвирой, полковник не имел представления. О чем? Унее прекрасные манеры, но он совершенно не умеет обращаться с девушками. Женаего умерла при родах, и ребенок, мальчик, воспитывался в семье его жены, в товремя как старшая сестра переехала к нему, чтобы вести хозяйство. Сын женился иуехал в Кению, а внукам одиннадцать, пять и два с половиной года, и полковникразвлекал их во время последнего визита футболом, разговорами о космическойнауке, электрическими поездами и качанием на ноге. Все было очень просто. Нодевушки!

Он спросил Эльвиру, не хочет ли она чего-нибудь выпить, ичуть было не предложил ей лимонный сок, оранжад или имбирный лимонад, но онаопередила его:

– Спасибо. Я бы выпила джин с вермутом.

Полковник Ласкомб взглянул на нее с некоторым удивлением. Онне мог представить, что столь юные девушки – сколько ей? шестнадцать?семнадцать? – пьют джин и вермут. Но тут же заверил себя, что Эльвиразнает, что делает, и не нарушит правил приличия. Он заказал джин с вермутом исухое шерри.

Откашлявшись, он спросил:

– Ну, как вам Италия?

– Очень мило, спасибо.

– А там, где вы жили, у этой графини… как ее? Неслишком мрачно?

– Она довольно чопорная, но я не обращала на этовнимания.

Он взглянул на нее, не вполне уверенный, что ее ответ незвучит двусмысленно, и сказал, немного запинаясь, но гораздо болеенепосредственно, чем ему это удавалось ранее:

– Боюсь, мы знаем друг друга не так хорошо, какследовало бы, поскольку я ваш опекун и крестный отец. Мне сложно, видите ли,сложно человеку – такому старому пню, как я, – понять, чего хотела быдевушка и что ей положено видеть. В мое время девушки кончали школу, а послешколы, как тогда говорили, они совершенствовались. Сейчас, мне кажется, всенамного сложнее. Карьера? Работа? Все такое прочее. Мы должны об этомкак-нибудь поговорить. Есть ли что-нибудь, чем вы хотели бы заняться?

– Думаю, мне стоит поступить на курсысекретарей, – сказала Эльвира без всякого энтузиазма.

– Ах, вы хотели бы стать секретарем?

– Не особенно.

– О, ну тогда…

– Просто с этого обычно начинают, – объяснилаЭльвира.

У полковника Ласкомба возникло ощущение, что его поставилина место.

– Эти мои родственники, Мелфорды… Вы хотели бы пожить уних? Если нет…

– Думаю, да. Мне нравится Нэнси. А кузина Милдредвообще прелесть.

– Тогда это решено.

– Да, вполне. Пока.

Ласкомб не знал, как реагировать на это. Пока он раздумывал,что бы еще сказать, Эльвира заговорила сама. Слова ее были просты инепосредственны:

– У меня есть какие-то деньги?

Он снова помедлил с ответом и посмотрел на нее задумчиво.Потом произнес:

– Да. У вас довольно много денег. То есть вы получитеих по достижении двадцати одного года.

– А сейчас они у кого?

Он улыбнулся:

– Они находятся под опекой. Каждый год из нихвычитается определенная сумма на ваше содержание и образование.