Солдаты вдруг остановились. Очевидно, поджидают остальных, подумала Ида и осторожно приподнялась, чтобы внимательнее рассмотреть иноземцев.

Воинские доспехи норманнов впечатляли: кольчуги, железные шлемы, на лицах — железные полосы, закрывавшие нос. Их было четверо, и выглядели все весьма внушительно — могучие, вооруженные мечами гиганты на сильных лошадях. Если все войско Вильгельма состоит из таких воинов, то Гарольду придется несладко.

— Куда подевались их женщины? — недовольно пробурчал Танкред.

— Мы ищем провиант, дружище, — напомнил Дрого, с трудом удерживая почему-то забеспокоившуюся лошадь.

— Не хлебом единым, знаешь ли…

— Вот доживешь до моего возраста, будешь думать только о том, как набить брюхо, — произнес Серл. — От недостатка баб еще никто не умер.

— Значит, я буду первым! — с чувством заявил Танкред. — Желудок мой полон, а вот другая часть тела изголодалась.

— Удивляюсь, как ты еще в седле держишься!

Норманны дружно захохотали, а Ида презрительно скривилась. Грязные животные! У них только две забавы — убивать мужчин и охотиться за женщинами.

— Что-то твоя лошадь неспокойно себя ведет, — заметил Танкред, когда Дрого уже в который раз пришлось натянуть поводья, чтобы вернуть животное на тропинку.

— Да я и сам не пойму. Одно из двух: либо еще не пришла в себя после дороги, либо где-то неподалеку собака.

Ида замерла и крепче прижала собак к земле, с удивлением обнаружив, что при звуках этого бархатного мелодичного голоса по ее телу словно пробегает теплая волна. Интересно, как выглядит его обладатель? Когда норманны наконец двинулись дальше, Ида облегченно вздохнула, но радость ее была недолгой: девушка увидела, что всадники свернули с тропинки и двинулись по направлению к хижине старой Эдит.

Несколько мгновений Ида пыталась справиться с охватившими ее опасениями. Естественно, для норманнов Эдит не представляет угрозы, да и вожделение вряд ли вызовет — слишком стара, так что они не причинят ей вред. Однако Ида была слишком привязана к старухе, чтобы прислушиваться к доводам рассудка, поэтому выскользнула из своего убежища и, шепотом приказав собакам молчать, крадучись двинулась за всадниками. Норманны ехали не торопясь, и она без труда за ними поспевала. Гораздо сложнее оказалось не упускать воинов из виду, оставаясь в то же время незаметной для них. Ее чуть не обнаружили: один из всадников неожиданно обернулся, и девушка еле успела пригнуть голову, — но то ли ему солнце слепило глаза, то ли не заметил ее на фоне деревьев, но, обернувшись, он продолжил путь.

— Что-нибудь не так? — спросил Дрого Танкреда, когда тот в очередной раз посмотрел назад.

— Да нет, но у меня такое ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Должно быть, это Серл внушил мне, что кругом враги.

Серл тут же возразил, и между ним и Танкредом завязалась шутливая перепалка. В отличие от них Дрого не склонен был относиться к опасениям друга столь же легкомысленно, тем более что лошадь никак не успокаивалась, то и дело оглядывалась, пугливо кося блестящим глазом. Тщательно оглядев прилегающие к тропинке кусты, Дрого двинулся вперед, убеждая себя, что воину не к лицу бояться тени, и все же невольно прислушиваясь к каждому шороху.

Через несколько минут всадники оказались на большой поляне и увидели ветхую лачугу, но не успели подъехать ближе, как на пороге показалась сгорбленная старуха и, потрясая в воздухе мечом или чем-то вроде того, бросилась на норманнов. Дрого не успел и слова произнести, как его лошадь шарахнулась в сторону и сшибла старуху. Все произошло так внезапно, что он не успел даже поводья натянуть, как женщина неподвижно распростерлась на траве… Остановив лошадей, норманны быстро спешились и обступили ее. Кожа на голове старухи была рассечена, из раны сочилась кровь, руки застыли в неестественной позе.

— Не-ет! — закричала Ида, выскочив из кустов, в которых пряталась. — Нет…

Норманны мгновенно обнажили мечи, но тут же опустили — перед ними была всего лишь маленькая хрупкая девушка. Собаки с лаем набросились на лошадей, те шарахнулись в сторону, и воины поспешили схватить их под уздцы.

Ида с рыданиями склонилась над неподвижным телом старухи.

Несмотря на то что лицо девушки исказилось от горя, Дрого был поражен его красотой. На плечи ей блестящими волнами ниспадали великолепные льняные волосы, полная упругая грудь вздрагивала от рыданий, и воин невольно подумал о том, как давно у него не было женщины. Язык, на котором она причитала над старухой, показался ему грубоватым, зато голос, низкий, бархатный, невероятно возбуждал. Слезинки на ее нежной щеке переливались на солнце, и Дрого вдруг нестерпимо захотелось их слизнуть.

— О, Эдит, почему ты порой ведешь себя так безрассудно?

Ида, задыхаясь от горя, попыталась было поднять старую женщину, но остановилась, испугавшись, что может причинить ей боль.

— Я пыталась изменить судьбу, — еле слышно медленно проговорила старуха. — Нет, это ложь: просто я сделала то, что было угодно судьбе, — так будет вернее. Я знала, что сегодня умру. Возьми меня за руку, дитя мое.

— Тебе же будет больно.

— Я ничего не чувствую. Это так странно — дыхание смерти унесло все ощущения из моего тела.

Ида осторожно коснулась пальцев старой Эдит, и та улыбнулась.

— А теперь слушай меня внимательно, девочка. У меня нет времени на подробные объяснения.

— Не нужно тратить силы на лишние разговоры.

— В могиле они мне не понадобятся. Знай, Ида из Пивинси: тот человек, о котором я тебе говорила, здесь — стоит рядом и смотрит на тебя.

— Как! Так это тот, кто тебя убил? — в ужасе воскликнула Ида, на секунду повернув голову.

— Он был всего лишь орудием в руках Божьих. Я сама выбежала навстречу его лошади. — Эдит негромко рассмеялась, но смех ее быстро перешел в кашель. — Не проклинай его за это, моя девочка. Он не убийца. Я видела ужас на его лице, когда меня сшибла лошадь. Это твой суженый, но и не будь с ним слишком уступчивой. Впрочем, моей девочке об этом говорить не надо: у нее есть и воля, и разум, — а это куда больше, чем мужчина хочет видеть в женщине.

— Эдит, я не могу.

— Можешь. Тебе еще многое предстоит преодолеть, но ты уже знаешь Божью волю. Запомни, мои слова. И еще: в шкафу, в большом ящике, найдешь шкатулку. Возьми ее, и ты многое узнаешь. Когда-то у меня была другая жизнь, был муж, ребенок…

— Где же они? — удивилась Ида, решив, что у старой Эдит уже начинают путаться мысли.

— Совсем близко. Когда я уже почти оставила всякую надежду стать матерью, Бог даровал мне не только это счастье, но и способность угадывать грядущее. Мало кто способен жить с этим. А потом я потеряла все, да и жизни едва не лишилась… Возьми шкатулку, девочка, и прочитай пергамент, что в ней лежит. Прими и другой мой дар, хотя потом, может, проклянешь меня за него…