Через семь дней, за тридцать миль от фермы «Семь дубов» вКасл-Роке, в портлендском ресторанчике под названием «Желтая субмарина»,встретились двое мужчин. Заведение предлагало большой выбор сэндвичей, пицц ипепперони. Над стойкой висело объявление, что с того, кто сможет съесть два«подводных кошмара», платы не взимается; ниже какой-то остряк дописал: «ЕслиВас стошнит, Вы платите».

Обычно Вик Трентон не отказывался перехватить здесь парочкусэндвичей, но сегодня его мучила такая изжога, что он не рискнул заказатьчто-либо.

– Похоже, мы в заднице, – сказал Вик своему собеседнику,который без энтузиазма ковырял вилкой датскую ветчину. Это был Роджер Брикстон,и если уж он ел без энтузиазма, то кто угодно мог понять, что стряслось что-точрезвычайное. Роджер весил двести семьдесят фунтов, и, когда он садился,казалось, что у него совсем нет коленей. Донна как-то во время их дурашливойпостельной возни призналась мужу, что думала, что Роджеру отстрелили колени воВьетнаме.

– В глубокой заднице, – подтвердил Роджер. – В такойглубокой, что ты даже представить не можешь, старик.

– И ты правда думаешь, что эта поездка что-нибудь решит?

– Может, и нет, – сказал Роджер, – но если мы ее непредпримем, то все пропало. А так, может и удастся что-нибудь спасти. Нужноподумать, – и он вгрызся в свой сэндвич.

– Перерыв в десять дней может нам повредить. Хуже, чем есть,уже не будет.

– Ну, конечно. Только не забывай про Кеннебанк-бич.

– Лиза там управится.

– Лиза вряд ли управится даже у себя дома. Но если и так,нужно срочно запускать новую рекламу «Твоя Любимая Черника». И еще, ты ведьдолжен встретиться с этим мудаком из Мэнского агентства недвижимости.

– Нет уж, встречайся сам.

– Ладно, встречусь, – сказал сердито Вик. – Я уже у себя вшкафу его воображаю.

– Пускай. Это все ерунда по сравнению с Шарпом. Как ты непонимаешь? Шарп с сыном хотят нас видеть.

От одной мысли о пяти днях в Бостоне и пяти – в Нью-ЙоркеВика бросало в холодный пот. Когда-то они с Роджером шесть лет проработали вагентстве Эллисона в Нью-Йорке, но теперь Вик жил в Касл-Роке, а Роджер сЭлсией в соседнем Бриджтоне, в пятнадцати милях.

Если бы это зависело от Вика, он бы никогда и не вспомнил опрежней жизни. Никогда раньше он не жил так полнокровно, как здесь, в Мэне.Теперь у него появилось мрачное чувство, что все эти годы Нью-Йорк только иждал, чтобы, улучив момент, опять заграбастать его в свои объятия. Его самолетмог потерять управление и исчезнуть в огненной вспышке. Или такси, в котором онпоедет, врежется в опору моста, складываясь в желтую, сочащуюся кровью,гармошку. Или случайный грабитель сдуру надавит на спуск вместо того, чтобыпросто припугнуть. Что угодно. Если он вернется, этот город убьет его.

– Родж, – спросил он, откладывая почти нетронутый сэндвич, –ты думаешь, мир перестанет вертеться, если мы потеряем заказы у Шарпа?

– Мир-то не перестанет, – буркнул Роджер, наливая себе пива,– но я? Мне еще семнадцать лет из двадцати выплачивать рассрочку, и моидвойняшки, уже видят себя в Бриджтонском училище. И у тебя своя рассрочка, свойребенок, да еще старый «ягуар», на котором ты когда-нибудь свернешь себе шею.

– Да, но производство…

– Подавится твое производство! – рявкнул Роджер, стукнувстаканом о стол.

Компания из четырех человек, сидящая за соседним столом,даже зааплодировала.

Роджер с признательностью помахал им и опять повернулся кВику.

– Ты отлично понимаешь, что, потеряв заказы Шарпа, мы пойдемко дну и не булькнем. С другой стороны, если в следующие два года намчто-нибудь достанется, то мы сможем вписаться в бюджет туристского ведомстваили еще куда-нибудь. Это лакомый кусок. Можно, конечно, распрощаться с Шарпом иего вонючими кашами, но это будет значить, что глупые поросята сами выбежали изпрочного дома прямо в пасть злому серому волку.

Вик молчал и думал, глядя на свой недоеденный сэндвич. Всеэто было невесело, но он не боялся невеселых мыслей. Больше всего его донималаполная абсурдность ситуации. Это было как гром с ясного неба. Он, Роджер и «ЭдУоркс» ничего не сделали, чтобы это случилось, и Роджера это тоже угнетало; онмог прочитать это на его круглом лице, которое не выглядело такимбледно-серьезным с тех пор, как они с Элсией потеряли своего малыша Тимоти,когда тому было девять дней. Через три недели после этого Роджер наконецсорвался и зарыдал, закрыв руками свое толстое лицо в таком безутешном тоне,что у Вика сдавило сердце. Но тихая паника, поселившаяся в его глазах теперь,была не лучше.

Гром с ясного неба то и дело гремит в рекламном бизнесе.Большой корабль, вроде агентства Эллисона, ворочавшего миллионами, мог еговыдержать. Маленький, каким было «Эд Уоркс» – не мог. На одной чаше их весовлежало много мелких яиц, а на другой – одно большое, заказы Шарпа; и теперьосталось только ждать, рассыпятся ли прочие яйца, если убрать это большое. Ихвины в этом не было, но это уже никого не интересовало.

Вик с Роджером сработались еще в агентстве Эллисона, шестьлет назад Вик, высокий, худой и довольно тихий, образовал необходимое «инь» кшумному и жизнерадостному «ян» Роджера Брикстона. Они сошлись и в личном плане,и в профессиональном. Первое совместное дело было небольшим – журнальнаяреклама кампании помощи больным церебральным параличом.

На скромном черно-белом плакате изображался маленькиймальчик на костылях, стоящий у бейсбольного поля с не то чтобы печальным, нокаким-то безучастным лицом. Почти довольным. Подпись гласила: «Билли Белламиникогда не возьмет в руки биту». Ниже: «У Билли церебральный паралич». И ещениже: «Поможете ему?»

Они получили ощутимый гонорар. Семьи Вика и Роджера былидовольны. Еще полдюжины успешных проектов – и они разработали далеко идущийплан; причем Вик в этом тандеме был автором концепций, а Роджер взял на себяроль исполнителя.

Для корпорации «Сони» они соорудили плакат с мужчиной вделовом костюме, сидящем, скрестив ноги, прямо посередине дороги, с блаженнойулыбкой и большим приемником «Сони» на коленях. Внизу подпись: «Полис»,«Роллинг стоунз», Вивальди, Майк Уоллес, трио «Кингсмэн», Пэтги Смит, ДжерриФолуэлл. Добро пожаловать!»

Реклама для фирмы «Войт», производящей снаряжение дляплавания, изображала человека, представляющего собой полную противоположность«пляжным мальчикам» из Майами. Это был горделиво стоящий на фоне тропическогорая пятидесятилетний субъект с татуировкой, солидным брюшком, внушительнымимышцами и шрамом на боку. В руке он держал пару ласт фирмы «Войт». Внизу можнобыло прочитать: «Мне еще дорога жизнь, и я не ношу что попало». Внизу было ещемного всякого, и Вик с Роджером предлагали написать «Я не сую, куда попало», ноэтого им не позволили. Жаль. Вик был уверен, что с таким текстом продажа ластсильно увеличится.