И тут появилась «Красная клубника».

Вик и Роджер, конечно, слышали о ней и раньше, хотя еевыбросили на рынок всего два месяца назад, в апреле 80-го. Большинство кашШарпа были несладкими. Особенно удачной вышла «Смесь всех круп», вклад компаниив производство крупяных изделий. Однако «Красная клубника» призвана обеспечитьпродвижение в новую область, переходную от каш к сладким блюдам.

В конце лета «Клубника» успешно прошла испытания в Бойсе,штат Айдахо, Скрэнтоне, штат Пенсильвания, и на новой родине Роджера вБриджтоне. Роджер с содроганием известил Вика, что не позволил двойняшкамотведать этой штуки. «Там больше сахара, чем каши, и все это больше всегопохоже на горящий сарай».

Вик тогда кивнул и заметил, без всякого намека: «Когда я впервый раз заглянул в пакет, мне показалось, что он полон крови».

– Ну? – настойчиво спросил Роджер. Он слопал уже половинусэндвича, пока Вик опять прокручивал в своем мозгу все случившееся. Он всебольше и больше склонялся к мысли, что старый Шарп и его сын в Кливленде ждутих появления.

– Думаю, стоит попробовать. Роджер хлопнул его по плечу.

– Молодец. Теперь ешь.

Но Вик есть не хотел.

Их, как и всех сотрудников компании, пригласили в Кливлендна совещание, которое должно было состояться через три недели после Четвертогоиюля. Но помимо этого в «Эд Уоркс» пришло специальное письмо, составленное вдовольно туманных выражениях, из которого Вик понял, что сын собираетсяиспользовать «Клубнику», чтобы окончательно избавиться от их услуг.

Три недели спустя после того, как Профессор на всю страну, сэнтузиазмом («Ну что ж, все в порядке») расхвалил «Красную клубнику», вбольницу поступил первый ребенок. Маленькая девочка, почувствовавшаянедомогание, исторгла из себя то, что ее перепуганной матери сперва показалосьгромадным количеством крови.

Ну что ж, все в порядке.

Это случилось в Айова-Сити, штат Айова. На другой день былоотмечено еще семь случаев. На следующий день – двадцать четыре. Во всех случаяхродители отправили детей в больницу, заподозрив у них внутреннее кровотечение.Случаи нарастали, как снежный ком – сперва сотни, потом тысячи.

Ни в одном из этих случаев рвота или диарея не вызывалисьнепосредственно «Клубникой», но именно ее обвинили во всем.

А причина была в пищевом красителе, придающем каше красныйцвет. Он тоже был безвреден сам по себе, но почему-то человеческий организм немог его переварить. Один доктор сказал Вику, что если бы какой-нибудь ребенокумер сразу после порции «Клубники», то вскрытие обнаружило бы что его пищеводкрасный, как стоп-сигнал. Конечно, это тоже ничего не значило, но у страхаглаза велики.

Роджер собирался развить бешеную активность. Он хотелвстретиться с теми, кто выпускал ролик, и с самим Профессором Вкусных Каш,который так вошел в роль, что тоже очень тяжело переживал случившееся. Потом –в Нью-Йорк для встречи с деятелями рынка. Все эти две недели в Бостоне иНью-Йорке им предстояло работать, не покладая рук, чтобы умаслить старого Шарпаи его сына. После этого, они явятся в Кливленд не с повинной головой, а спланом сражения, призванного дать отпор конкурентам, осмелевшим после«Клубники».

Так было в теории. На практике Вик понимал, что шансы их науспех немногим отличаются от нуля.

У Вика были и другие проблемы. В последние восемь месяцев онзамечал, что они с женой медленно, но неуклонно отдаляются друг от друга. Онвсе еще любил ее, а Тэда просто боготворил, но все происходило как-то само посебе, и он осознавал, что дальше будет еще хуже. Поэтому ему не очень хотелосьнадолго покидать дом. На лице жены он то и дело замечал какой-то странный,ускользающий взгляд. И этот вопрос. Он задавал его себе снова и снова, когда немог уснуть, а таких ночей было все больше. Есть ли у нее любовник? Они не частоспали вместе в последнее время, а он знал, как она это любит. Делала ли она этос другим мужчиной? Он надеялся, что нет, но как он мог быть уверенным?Сознавайтесь, миссис Трентон, или будете отвечать за последствия.

Он ни в чем не был уверен. Но боялся, что уверенность в чембы то ни было может разрушить их брак. Он доверял ей и простил бы многое. Но неэто. Он не хочет носить рога – дети не улице станут смеяться. И еще…

– Что? – спросил он, оторвавшись от этих мыслей. – Извини, япрослушал.

– Я сказал: «Эта чертова красная каша». Именно так, слово вслово.

– Да-да. Давай выпьем за это. Роджер поднял стакан с пивом.

– Выпьем, – сказал он.

Гэри Педье сидел возле своего дома у подножия холма Семидубов на дороге №3 через неделю после того, как Вик с Роджером закончили свойневеселый ланч в «Желтой субмарине», выпив коктейль, состоящий из четвертихолодного апельсинового сока и трех четвертей поповской водки. Он восседал втени трухлявого вяза на еле живом складном стульчике и пил водку «Попов» – онабыла самой дешевой.

Гэри приобрел запас водки в Нью-Хэмпшире, где спиртное былодешевле, во время своего последнего алкогольного рейда. «Попов» и в Мэне стоилнедорого, но он всегда ездил в Нью-Хэмпшир – штат, строивший свое благополучиена дешевой выпивке, дешевых сигаретах и туристских аттракционах типа домикаСанта-Клауса и Шести стволов. Нью-Хэмпшир – чудное местечко. Его столвозвышался посреди изрытого, запущенного газона. Не менее запущенным выглядел идом за его спиной: серый, облупившийся, с дырявой крышей, ставни висели. Трубаторчала на фоне неба, как пытающийся подняться пьяница. Один из ставней,оторванный свирепым зимним ветром, все еще свисал с ветвей гибнущего вяза. «Да,– говаривал Гари, – это не Тадж-Махал, но кому какое дело?»

Гэри этим июньским жарким днем был пьян в стельку. Такоесостояние являлось для него привычным. Он знать не знал ни Роджера Брикстона,ни Вика Трентона, ни его жены, он знал только Кэмберов и их пса Куджо, которыежили дальше по дороге №3. Они с Джо Кэмбером немало выпили вместе, и в один измоментов озарения Гэри вдруг понял, что Джо уже далеко зашел по путипревращения в алкоголика. Сам Гэри двигался по этому пути семимильными шагами.

– Еще немного, и мне на все будет начхать! – сообщил Гэриптицам и ставню, застрявшему в ветвях вяза, и поднял стакан. На его лице отплясывалипричудливые тени. За домом кустарник уже поглотил останки изуродованныхавтомобилей. Западная сторона дома поросла сплошным узором плюща. Одно из оконбыло открыто и блестело на солнце, как грязный бриллиант. Два года назад пьяныйГэри зачем-то швырнул в него тумбочкой.

Потом он застеклил окно снова – зимой было холодно, – нотумбочка так и осталась лежать там, где упала. Один из ящиков торчал из нее,как насмешливо высунутый язык.