Эта ярость созревала весь день. Вик за завтраком сказал ей онамечающейся поездке, а когда она начала протестовать – ей совсем не хотелосьоставаться здесь с Тэдом на две недели, а то и больше, – он изложил ей причины.Все это напугало ее, а она терпеть не могла пугаться. До этого момента всяистория с «Красной клубникой» казалась ей ерундой, не заслуживающей особоговнимания.

Потом Тэд завел речь о садике, где его в прошлую пятницутолкнул большой мальчик, некий Стэнли Добсон. Тэд боялся, что этот СтэнлиДобсон сегодня опять будет толкаться. Он плакал и цеплялся за нее, когда онавысаживала его из машины, и ей пришлось отрывать его пальцы от блузки поодному, чувствуя себя при этом нацисткой: «Ты пойдешь в садик или нет?» «Йа,майн мама!»

Иногда Тэд казался ей слишком маленьким даже для своих лет,слишком беззащитным. Его пальцы были измазаны шоколадом и оставили на ее блузкекоричневые следы, напоминающие кровавые отпечатки в дешевых детективах.

Вдобавок на обратном пути ее «пинто» начал капризничать,будто уловив ее плохое настроение. Потом он исправился, но, похоже, ненадолгои…

…И вот, в довершение всего, явился Стив Кемп.

– Ладно, не бесись, – пробормотала она себе, взяла сумку с покупкамии вышла из машины, симпатичная темноволосая и сероглазая женщина двадцатидевяти лет. Несмотря на жару, она выглядела сравнительно свежей вблузке-безрукавке и серых коротких шортах.

Она быстро поднялась по ступенькам и открыла дверь. Стивразвалился в любимом кресле Вика и потягивал его пиво. Он курил сигарету – наэтот раз из своих запасов. На включенном телеэкране мелькнули эпизоды «Главнойбольницы».

– Их высочество прибыли, – сказал Стив с приятной и в то жевремя опасной улыбкой. – Я уж думал, что ты никогда не…

– Выметайся-ка отсюда, сукин сын, – проговорила она, неповышая голоса, и прошла на кухню. Она поставила сумку на стол и началавыкладывать из нее покупки. Она не помнила, когда в последний раз ее охватывалатакая злость, что желудок стягивался тугим, ноющим узлом. Быть может, во времябесконечных споров с матерью. Когда Стив подошел сзади и легонько обнял ее заобнаженный живот, она отреагировала мгновенно и почти не раздумывая, заехав емулоктем в грудь. Ее гнев не остыл от того, что локоть ударился словно о каменнуюстену – Стив Кемп долго и упорно играл в теннис.

Она повернулась и посмотрела в его ухмыляющееся лицо,обрамленное бородой. Ее рост был пять футов одиннадцать дюймов – на дюйм вышеВика, но в Стиве было почти шесть футов пять дюймов.

– Ты что, не слышишь? Я хочу, чтобы ты убрался!

– Зачем же? – удивился он. – Малыш как раз сшибает яблоки сголовы воспитателя из лука… или чем там они в саду занимаются… А любящий супругтрудится в офисе… и самое время их высочеству и странствующему поэту зазвонитьв колокола сексуальной гармонии.

– Ты оставил машину у подъезда, – сказала Донна. – Почему бытогда не написать еще на боку: «Я приехал трахаться с Донной Трентон» иличто-нибудь еще похлеще?

– У меня алиби, – Стив продолжал улыбаться. – Я привез тебегардероб, дорогая.

– Оставь его на крыльце. Я выпишу чек. Улыбка погасла.Теперь она могла разглядеть подлинного Стива Кемпа, и он ей совсем непонравился. Ее бросало в дрожь от мысли, что она спала с ним. Она лгала Вику,чтобы залезть в постель с этим типом. Теперь все прошло. Но остался Стив Кемп –небезызвестный поэт, реставратор и торговец мебелью, хороший игрок в теннис,прекрасный любовник – и подлец.

– Ты серьезно? – спросил он оторопело.

– Ну конечно, кто же смеет возражать неотразимому СтивенуКемпу! Это какая-то шутка. Но я не шучу. Так что давай-ка, неотразимый СтивенКемп, сгружай свой гардероб, бери чек и уматывай.

– Не говори со мной так, Донна, – его рука потянулась к еегруди и больно сдавила ее. К ее гневу прибавился легкий страх, но разве она нечувствовала его во все время этой постыдной связи? Она отбросила его руку.

– Не трогай меня, Донна, – он больше не улыбался. – Эточертовски опасно.

– Тебя? – страх еще усилил ее гневное чувство. Его лицогусто поросло черной бородой, и, глядя в него, она внезапно осознала, что, хотяона хорошо разглядела его член – и даже держала его во рту, – ей ни разу неудавалось как следует заглянуть ему в лицо. – Разве не ты сюда приперся?

– Я говорю о том, – сказал он, – что ты немногорасслабилась, а когда я стал не нужен, выгоняешь меня. Так? Тебе ведь нетникакого дела до моих чувств.

– Не дыши на меня, – сказала она и, оттолкнув его, сталаставить в холодильник молоко.

Он не ожидал толчка и неуклюже отступил назад. На лбу еговнезапно выступили морщины, на скулах заходили желваки. Иногда она видела еготаким на теннисном корте, когда он пропускал легкую подачу. Она несколько разнаблюдала, как он играет, и однажды он легко обставил ее мужа – и всякий раз втакие моменты у нее возникали сомнения относительно ее отношений с ним. Онопубликовал два десятка стихов в разных журналах и книжку «Волшебный закат»,вышедшую в Гатон-Руж. Он окончил университет в Нью-Джерси, любил рассуждать осовременном искусстве, об угрозе ядерной войны и о фильмах Энди Уорхола.

Теперь он подошел, взял ее за плечи и повернул к себе лицом.Пакет молока вырвался из ее рук и с треском ударился об пол.

– Ну вот, погляди, – сказала Донна. – Только этого нехватало.

– Слушай, хватит со мной шутить. Ты…

– Убирайся отсюда! – рявкнула она прямо ему в лицо. Слюнабрызнула ему на лоб и щеки. – Что тебе от меня нужно? Уходи! Поищи себе другуюдуру!

– Ах ты дешевая сучка, – сказал он злобно, не выпуская ееплеч.

– И забирай свой гардероб. Можешь выкинуть его на помойку.

Она, наконец, вырвалась и пошла к раковине, чтобы взятьтряпку. Руки ее дрожали, желудок выворачивало. Внезапно она подумала, чтосейчас ее стошнит.

Она встала на четвереньки и принялась подтирать пролившеесямолоко.

– Ты думаешь, что что-то из себя представляешь? – сказал он.– Неужели твоя дырка слишком хороша для меня? Вспомни, как ты извивалась ипросила: «Еще! Еще!» Помнишь?

– Забудь про это, подонок, – сказала она, не подымая глаз.Волосы упали ей на лицо, и она была этим довольна. Ей не хотелось, чтобы онвидел ее бледность. Все происходящее казалось ей каким-то кошмаром. Как будто,посмотрев в зеркало, она увидела в нем старую, ухмыляющуюся ведьму. – Уходи,Стив. Я не хочу тебя видеть!

– Ну и что? Позвонишь шерифу Баннермэну? «Здравствуйте,шериф. Это жена мистера Бизнесмена. Тут парень, с которым я трахалась, не хочетуходить. Вы не могли бы забрать его отсюда?» Так ты скажешь?