– Я тоже не смог его спасти.

– Ты…

– Я ведь был уверен, что это Кемп. Если бы я приехал раньше,если бы я не спал…

– Нет, – сказала она мягко.

– Да. Я виноват, как и ты. Поэтому нам нужно простить другдруга. И жить дальше.

– Я чувствую его… в каждом углу.

– Я тоже.

Они с Роджером сдали все игрушки Тэда в Армию спасения.После этого они молча пили пиво в соседнем кафе. Вернувшись домой, Вик сел накровать Тэда и плакал, пока не выплакал все слезы. Он в тот момент хотелумереть, но не умер и даже поехал на другой день на работу.

– Свари лучше кофе, – он провел ей рукой по спине. – А язатоплю камин. Что-то холодно.

– Ладно, – она встала. – Вик?

– Что?

– Я тоже люблю тебя.

– Спасибо. Мне сейчас это очень важно.

Она едва заметно улыбнулась и вышла. И они пережили этотвечер, хотя Тэд был мертв. Они пережили еще много таких вечеров. Осенью, когданачали опадать листья, им было уже немножко легче. Немножко.

Она старалась не выдавать своего волнения. Когда Бреттпришел из сарая, отряхивая снег с ботинок и вошел в кухню, она сидела за столоми пила чай. Какое-то время он молча смотрел на нее. За эти месяцы он вытянулсяи похудел. Отметки его за первую четверть были не такими хорошими, как раньше,к тому же он дважды дрался в школьном дворе – все по поводу той летней истории.Но отметки за вторую четверть были уже лучше.

– Мама? Что…

– Альва принес.

– А ему сделали уколы? – это был первый вопрос, которыйБретт задал, даже не раздумывая.

– Говорит, сделали. Альва не хотел, но я уплатила ему посчету ветеринара. Девять долларов. От чумки и от бешенства. Если ты откажешься,он вернет деньги.

Деньги теперь были для них очень важны. Она порой думала,что им придется продать дом. Страховка оказалась совсем небольшой. В«Каско-банке» ей объяснили, что эти деньги, вместе с остатками выигрыша, будутвыплачиваться им с процентами в течение пяти лет. Ей пришлось устроиться наединственное в Касл-Роке предприятие, в отдел упаковки и рассылки. Продажаинструментов Джо, включая злосчастный мини-кран, принесла еще три тысячидолларов. Поэтому они смогли кое-как продержаться. Конечно, можно было продатьдом и снять жилье в городе, но Бретт этого не хотел. И они остались здесь.

– А как его зовут? – спросил Бретт.

– Пока никак. Он еще маленький.

– Породистый?

– Да, – сказала она и улыбнулась. – Альва сказал, что этогончая.

Он тоже улыбнулся, довольно тревожно. Но это было лучше, чемполное отсутствие улыбки.

– Если он нагадит, будешь убирать сам, – предупредила она.

– Ладно, – он собрался уходить.

– Так как ты его назовешь?

– Пока не знаю, – долгая пауза. – Я подумаю.

Ей показалось, что он вот-вот заплачет, но она не стала егоутешать. Он уже большой, а большие мальчики не любят, когда мать видит, как ониплачут.

Он вышел и принес щенка в дом. Он так и оставался безымяннымдо весны, когда к нему сама собой пристала кличка Вилли. Это был маленький,жизнерадостный, короткошерстный пес, и кличка ему очень шла.

Той же весной Черити повысили зарплату. Она сталаоткладывать по десять долларов в неделю. Бретту на колледж.

Вскоре после страшных событий во дворе Кэмберов останкиКуджо кремировали. Пепел отвезли на завод удобрений в Огасте. Никто уже непомнил, что он всегда старался быть хорошим псом и слушался Хозяина, Хозяйку иМальчика. Он умер бы за них, если понадобилось. Он никогда не хотел никогоубивать. Им просто овладело нечто – судьба, или рок, или просто болезнь,называемая бешенством. Его желания никто не спрашивал.

Маленькую пещеру, куда Куджо загнал кролика, так никто и необнаружил. Летучие мыши почему-то покинули ее. Кролик не смог выбраться и умермедленной мучительной смертью. Его кости, насколько я знаю, смешались с костямидругих маленьких животных, имевших несчастье попасть туда.

Вот и все.

«Я вам скажу, чтоб знали вы и помнили всегда, что есть и усобак свой рай, и он ушел туда».

КОНЕЦ