— Денежное вознаграждение за работу это окупает? Впрочем, хозяин наверняка немало тебе платит.

По правде сказать, я даже не заводила банковский счет, а все что мне было нужно, покупали люди Адриана и оставляли в отведенной мне комнате, поэтому я понятия не имела, что и в каком количестве получают за свои труды фамильяры. Кроме невнятных обещаний о вечной жизни, конечно же.

Стив молчал. В этом молчании чувствовалось неодобрение. Говорить дальше он не спешил, этим лишь интригуя. Что-то скрывалось за историей фамильяра, что-то, что не могло не усилить мое любопытство.

— Тяжело лишь изредка видеть дочь на протяжении четырех лет, — протянула, закуривая.

Именно столько лет назад я пришла к Адриану.

— Шесть лет, Хелла. В такие пансионы принимают со средней школы, — в голосе отчетливо слышалась нервозность.

— Тебе спокойнее, что она учится там, под присмотром и подальше от мира и его опасностей, — утвердительно сказала я. — Будь я человеком, работающего на кого-то вроде Адриана, я бы тоже отдала детей в подобное заведение.

Если бы взглядом можно было бы убить, то я бы отдала нечестивейшему душу, будь, конечно, у меня душа.

— Так ты действительно так переживаешь из-за выпускного дочери? — продолжила расспрос я, все больше в этом сомневаюсь, хотя ранее и не ощутила лжи.

Ох уж эта старая добрая полуправда…

— Отстань, Хелла, прошу тебя. — Беззлобно, но твердо сказал Стив.

Я передернула плечиками, но настаивать не стала.

Ковыряться в чужих ранах занимательно, но не к месту и не ко времени лишать напарника душевного равновесия. К вопросам о тайнах фамильяра я еще вернусь. Как-нибудь потом, позже. Возможно, в следующей раз я вспомню об этом, когда Стив станет глубоким стариком, и будет рад втюхать свои истории любому, кто захочет слушать. Правда, захочу ли слушать его я, вопрос отдельный…

Я не планировала задерживаться на службе у Адриана так долго. У Матери специфические представления о терпении, и пусть порой даже тысячи лет приемлемы для ее ожидания, мне она не простит и жалкой пары десятков.

В голове вспыхнули воспоминания, что происходило с теми, кто подводил Мать, и я сглотнула. Пальцы на перилах с судорогой сжались, заставив скрипнуть под сталью ногтей податливый металл. Я с намеренной непринужденностью сделала медленную затяжку и покосилась на Стива.

Тот ничего не заметил. Хорошо.

На балконе мы просидели несколько часов, забившись в самый дальний угол. Я стянула из зала бутылочку превосходного вина, про себя ворча, что что-то покрепче не впишется в образ, выбранный для меня Адрианом. Стив, естественно, пить отказался, а я с наслаждением прикончила всю бутылку, изредка отслеживая, не наблюдают ли за мной чужие глаза.

Накидку, увы, я вернула на ее прежнее место, слишком часто кто-либо из фамильяров отправлялся на перекур. Впрочем, куклы тоже мелькали, видимо, как и я, отправленные под присмотр человеческих слуг.

Глаза сами собой выискивали белое платье девочки Риччи. Слишком дерзкая кукла для повисшей на мероприятии атмосферы, игрушка или с характером, или с дурным нравом. Но у невинности множество оттенков… и вкусов. Я сделала последний глоток вина и облизнула губы.

Раздался уже знакомый звон и я встала. Закрытое собрание живых мертвых окончено, пора встречать хозяина и продолжать спектакль.

В зале, где мы расстались с Адрианом, из приоткрытых двухстворчатых дверей понемногу вытекал поток вампиров.

Смеха я больше не слышала. Никто не скалил в шутке зубы, не размахивал руками, толкая речь. Повисшую тишину перебивали тихие разговоры, не громче тех, что стояли в комнатах фамильяров, а белые лица вампиров теперь легко могли бы поспорить по цвету со свежевыпавшим снегом. Не знаю, что с ними сделали Древние, но вряд ли собрание прошло гладко и весело. Опустошенность и тягость почти физически затопила зал.

Адриана нигде не было видно. Я встала поодаль, стараясь не привлекать внимания.

Впрочем, на меня никто и не смотрел. Поодаль смиренно стояла еще пара кукол. Их ждало непростое окончание ночи в связи с дурным настроением вампиров, как часто случается в неравных отношениях и у простых смертных.

В толпе мелькнуло белое платье с черной накидкой. Я нервно улыбнулась, чувствуя напряжение. Слишком много внимания к незначительным деталям… Так легко упустить что-то действительно важное.

Наконец, в дверях показался хозяин. В глубокой задумчивости он шел один, ничего вокруг себя не замечая. Пребывая в подобие транса, некоторые вампиры неосторожно задевали его плечами, но хозяин нисколько не обращал на это внимание.

Я сделала шаг, но… меня опередили.

Белый всполох, пронесшийся сбоку.

Едкий запах серы, острый когти вместо наманикюренных пальцев. Пойманный врасплох Адриан, с трудом ушедший от первого удара, но открывшийся для следующего.

Рванула вперед, и, забывая обо всем, позволила человеческому облику уступить истинному. Платье затрещало под напором твердых пластин.

Нельзя терять Адриана. Да знает Мать, он нужен мне живым!

Глухой рык вырвался из груди, руки обхватили вампира, и в последний миг я выдернула его с линии удара. Длинные острые когти пронесли так близко, что потоком воздуха с меня сорвало головную накидку, открывая острые завитки рогов

Мгновение на вдох, и я уставилась на напавшего.

Под белым платьем той самой куклы Риччи, с которой я столкнулась у входа в зал совета, буграми проступали мышцы, острые шипы пронзали тонкую нежную ткань. Плотные, непробиваемые пластины шли до самого подбородка, а выше…

Ужас затопил все мое существо. Я знала, знала эту тварь, пусть даже красные узкие глаза и скрывала парча…

— Хэлла, сестра… — из удлиненной ощерившейся пасти вырвалось рычание, лишь отдаленно напоминающее голос. Оно раздалось в полной тишине, в гробовом ошеломленном молчании, что повисло в зале. — Ты встала на моем пути, значит, умрешь вместе с ним…

Громкий визг вдарил по перепонкам, и перепуганные куклы рванулись на выход. Их хозяева, как последние олухи, в ужасе таращились на меня и сестру, не в силах поверить собственным глазам. Мертвым идиотам хочется стать мертвыми уже окончательно и бесповоротно?..

Ступор Адриана был не лучше, и я бесцеремонно сгребла его ближе, игнорируя собственную дрожь. Собственную, а никак не переданную ненароком от вампира к фамильяру, ведь Адриан даже близко не знал, в какое дерьмо мы влипли.

— Не бойся, сестра, — издевательски продолжила демоница. Из ее пасти капала кислотная слюна, оставляя на платье новые прорехи. — Прими же свою участь…

От нахлынувшего возбуждения она сладостно потянулась, глубоко вдыхая воздух. Слюна уже потоком хлынула вниз, и ткань задымилась. Жажда сожрать, присвоить чужую силу через плоть путем поглощения, — вот что руководило проклятой сестрой Орайей, вобравшей в себя все самые низменные склонности демонов.