Не сводя с нее взгляда, я размышлял о том, сколько еще мнеподобных могли видеть эту книгу. Смертные в данный момент меня не интересовали,ибо они считали ее фабулу не более чем вымыслом. Но вампиры! Если вообщесуществует хоть один закон, о котором можно сказать, что вампиры соблюдают егосвято, то закон этот гласит: «Никогда ни одному смертному ты не долженрассказывать о нас».

Ты не имеешь права раскрывать наши «тайны и секреты» никому,за исключением тех, кого намереваешься наградить Темным Даром и нашей властью.Не имеешь права называть имена других бессмертных. Не должен никому указыватьвозможное местоположение их тайных убежищ.

Мой возлюбленный Луи, от лица которого ведется повествованиев «Интервью с вампиром», нарушил все эти запреты. Тем самым он совершилпреступление гораздо более тяжкое, чем я. Я открыл свой маленький секретрок-музыкантам. Он же поведал обо всем сотням тысяч читателей. Ему осталосьтолько нарисовать карту Нового Орлеана и пометить на ней крестиком то место,где я спал все это время. Хотя трудно сказать, что именно было ему известно икаковы были его истинные намерения.

Как бы то ни было, но, чтобы наказать за содеянное, всеостальные, несомненно, стали охотиться за ним. Существует множество способовуничтожения вампиров – особенно теперь. Если же Луи все еще жив, то он изгой вобществе нам подобных и ему постоянно угрожает серьезная опасность, опасность,какую не может представлять для него ни один смертный.

Следовательно, у меня есть еще одна веская причина как можноскорее обеспечить славу и популярность своей книге и рок-группе «ВампирЛестат». Кроме того, я должен был найти Луи. Мне необходимо было поговорить сним. По правде говоря, после того как я прочел изложение его версии происшедшихсобытий, я почувствовал, что нуждаюсь в нем. Мне недоставало его романтическихиллюзий и даже его непорядочности, его озлобленности, прикрытой светскимиманерами, обманчиво мягкого звука его голоса и просто присутствия рядом.

Я, конечно же, ненавидел Луи за всю ту ложь, которую оннаговорил обо мне. Однако моя любовь была гораздо сильнее ненависти. Мы провелис ним вместе наиболее мрачные и одновременно самые романтические годы вдевятнадцатом веке; ни один бессмертный не был мне лучшим компаньоном, чем он.

Именно ради него жаждал я написать свой роман. Не как ответна ту злобу, которую он выплеснул на меня в «Интервью с вампиром», но какрассказ обо всем, что я знал и что происходило со мной до того момента, когдамы с ним встретились. Мне хотелось поведать ему о том, о чем я не мограссказать ему раньше.

Старые запреты не имели для меня никакого значения.

Я собирался нарушить все законы. Я хотел, чтобы моя группа имоя книга заставили выйти на поверхность не только Луи, но и других демонов –всех, кого я когда-то знал и любил. Я жаждал вновь обрести всех, кого некогдапотерял, пробудить ото сна тех, кто, подобно мне, спал все эти годы.

Совсем еще неопытные и патриархи, красивые и злобные,безумные и бессердечные – все они последуют за мной, едва лишь увидят нашиклипы и услышат наши записи, едва лишь взгляд их упадет на обложку моей книги,выставленной в витрине книжного магазина. Они будут знать, где следует искатьменя. Я стану Лестатом – суперзвездой рока. Достаточно будет приехать вСан-Франциско и прийти на мой первый концерт. Я буду там.

Была еще одна причина, заставившая меня ввязаться в такогорода предприятие, – причина, таящая в себе весьма серьезную опасность,восхитительная и безумная.

Я не сомневался, что Луи поймет меня. Ибо та же причиназаставила его дать это интервью, сделать подобные признания. Я хотел, чтобысмертные узнали о нашем существовании. Хотел объявить о нашем присутствии вмире так же, как сделал это перед Алексом, Ларри, Таф Куки и моим прекраснымадвокатом Кристиной.

То, что они мне не поверили, не имело ровным счетом никакогозначения. Пусть думают, что это всего лишь игра. Важно то, что последвухвекового одиночества и изоляции я вновь оказался среди смертных! Я могпроизносить свое имя вслух! Я признался в том, кто я на самом деле! Я вернулсяв реальный мир.

И все же я пойду гораздо дальше, чем Луи. Его рассказ привсей своей необычности воспринимался как вымысел. В мире смертных это было также безопасно, как и живые картины, представляемые в старинном парижском Театревампиров, где на удаленной от публики полутемной сцене злодеи прикидывалисьактерами, игравшими роли злодеев.

Я же появлюсь на ярко освещенной сцене, перед телекамерами,и буду касаться своими ледяными пальцами тысяч и тысяч протянутых ко мне теплыхчеловеческих рук. Я разверзну перед ними адскую бездну, при виде которой онипридут в ужас, я очарую их и, насколько это будет возможно, открою им правду.

И если предположить… только предположить, что случится,когда в городе резко увеличится количество трупов и люди из моего ближайшегоокружения неизбежно начнут строить предположения и постепенно укрепляться всвоих подозрениях… Если допустить, что искусство вдруг перестанет бытьискусством и превратится в реальность!

Что, если они действительно поверят, поймут наконец, что вмире по-прежнему живут древние демонические существа – вампиры? Какая жевеликая и славная битва может тогда начаться!

О нас узнают все, за нами станут охотиться и в этихсверкающих и по-своему диких городах с нами будут бороться так, как не боролисьеще ни с одним чудовищем.

Меня приводила в восхищение сама мысль об этом. Разве нестоило ради этого подвергнуть себя величайшей опасности и потерпетьсокрушительное поражение? Даже в самый разрушительный момент я останусь живым какникогда.

Честно говоря, я не думал, что до этого когда-либо дойдет –то есть что люди поверят в реальность нашего существования. Я никогда не боялсясмертных.

Вскоре должна начаться совсем другая война – битва, вкоторой мы сойдемся вместе. Либо все восстанут против меня одного.

Вот в этом и состояла главная причина создания «ВампираЛестата». Вот в какую игру собирался я вступить.

Если же говорить о чудесной возможности устроить настоящийбунт и вселенскую катастрофу… что ж, сама мысль об этом делала жизньзначительно интереснее…

Пройдя по темной Кэнал-стрит, я вернулся к своемустаромодному отелю во Французском квартале и поднялся по ступенькам. Здесь былоочень тихо и спокойно, что меня вполне устраивало. Окна выходили на Вьё-Карре,за которой тянулись узкие, в стиле испанских городов улочки, знакомые мне снезапамятных времен.

Я включил огромный телевизор и поставил видеокассету свеликолепным фильмом Висконти «Смерть в Венеции». В какой-то момент один изгероев говорит, что зло является своего рода необходимостью. Он утверждает, чтооно служит пищей для гениев.