Кое-как я протиснулся в угловой сгиб, полез дальше, но вскоре уткнулся в тупик, из которого дальше вела другая, но более узкая труба, в которую могла просунуться только голова.

– Э-э-э!

– Я все понял, – отозвался бригадир. – Как себя чувствуешь?

– У-у-у!

И снова он правильно понял меня.

– Нет, брат, черта нам не достать. Нам бы теперь уйти от него.

– Ы-ы!

– Не надо никуда идти, просто лежи. Можно спать…

– Ы-ы-ы!

– Знаю, что работать надо. Но господин приказал нам быть здесь.

Я успокоился. Если господин приказал… А может, врет бригадир? Не было такого приказа?.. Но вранье осталось в прошлых наших жизнях. Презренная ложь умерла в нас и не воскресла в нашем новом воплощении. Я еще не знал людей, которые бы умели врать. Настоящих людей, подземных…

– Спи давай.

– У-у-у!

Я заснул и во сне увидел бригадира. Он бежал за какой-то девушкой, а люди, с которыми я работал, гнались за ними. Одного он сбил с ног, другие набросились на него. Я видел, как они куда-то его тащат… Но с какой стороны я все это видел? Я был среди этих людей? Или сам убегал от них, так же как и бригадир?..

– Э-э-э!

– Что, проснулся? – услышал я голос сзади.

– У-у!

– Лежи! Приказа уходить не было.

– Ы-ы!

Ел я мало, но регулярно. Раз в большую смену – обязательно. И если меня вовремя не покормить, я начинал нервничать и злиться. Мы хоть и в раю живем, а перебои с пищей все-таки иногда случались. И сейчас мне пора есть, а никто не торопится принести мне тарелку с кашей.

– Держи!

Бригадир протянул мне что-то аппетитно пахнущее в бумажной обертке. Бутерброд! Вкусный отголосок из прошлой жизни. Хлеб, колбаса…

– Ы-ы! – пугливо мотнул я головой.

– Ешь, ешь! Это вкусно!

На этот раз бригадир не понял меня. Он должен был догадаться, что я боюсь грехов из прошлой жизни, которые могли быть размазаны по этому бутерброду.

– Ешь, говорю! Это приказ!

Я кивнул и откусил по кусочку от хлеба и колбасы. Греховно вкусно!.. А что скажет на это наш божественный господин? Что, если мой бригадир обманывает и его, и меня?

Мне стало страшно, но все-таки я уплел весь бутерброд. Так сытно и вкусно я никогда еще не ел. Разве что в прошлой жизни. Неведомой мне жизни, полной скотского греха и лишенной покаяния…

– Ты раньше в большом городе жил, – сказал мне бригадир. – Там солнце, небо, облака… Я и сам стал уже забывать, как это прекрасно.

– Ы-ы-ы!

– Понимаю, что это было в прошлой жизни. Но ты не умирал для новой жизни. Просто из тебя сделали раба. Прочистили тебе мозги инфразвуковыми волнами, накачали наркотой, придумали подземного бога, которому ты должен поклоняться…

– Э-э-э!

– Возмущен? Я тоже возмущен тем, что они сотворили с тобой… Но ничего, я знаю, как вернуть твою память. Ее удалили безвозвратно, но тебе повезло, потому что я был рядом… Сейчас нельзя ничего делать; надо, чтобы наркотик перестал действовать…

Я не понимал, о чем говорит бригадир. И это меня нервировало.

– Ну вот, скулить начал… Животных из вас сделали! Да я и сам под кайфом ходил, пока не просек… Я справился, и ты справишься. Видел бы ты, Платон, что они с тобой сделали! Ты стал похож на тех уродов, что напали тогда на нас… Я даже не представляю, как ты уцелел. Они спрашивали меня про тебя, про Вику… Ты знаешь, что с моей сестрой?

– Гы-ы-ы!

Этот разговор уже начал бесить меня, и бригадир это понял… Хотя какой он бригадир?.. Не бригадир это, а самозванец какой-то… На урода я похож… Сам он урод. И что за Вика, непонятно.

– Тихо, спокойно!

Откуда-то снизу вдруг донесся глухой звук. Похоже, открылась дверь. Чьи-то шаги… Много шагов.

Я понял, что великий господин разыскивает нас. Надо подать знак… Я замычал, но тут что-то кольнуло меня в ногу, и тело мое вдруг стало неметь, и еще невыносимо захотелось спать. И все же я снова попытался привлечь к себе внимание, но бригадир каким-то образом сумел просунуться в щель между мной и стенкой вентиляционного канала, и рукой закрыть мне рот. Я пытался вырваться, но тело немело все сильней, и сознание все глубже погружалось в вязкий омут сна…

2

Я не помнил, как оказался в этом железобетонном мешке. Железная дверь наглухо задраена, стены непробиваемо прочные, кирки нигде нет. Мне срочно нужна была таблетка, мне срочно нужно было очиститься от греха, в который вверг меня бригадир. Но не было ничего – ни еды, ни очищения; и это меня так бесило, что я головой пытался вышибить дверь. Кулаки я еще раньше сбил в кровь…

Пальцы у меня противно ныли, голова раскалывалась от боли, но на дверь я больше не бросался. Просто не было никаких сил подняться с пола…

Я беспомощно лежал на холодном полу, в полной темноте. Действительно, мрак вокруг. Раньше я хорошо видел в темноте без света, а сейчас мне приходилось напрягать зрение, чтобы видеть дверь. Я не мог не смотреть на нее. Вдруг она откроется сама по себе, и я пропущу этот чудесный момент?

Но дверь не открывалась, а я лежал, время от времени бросаясь на нее, пока силы во мне совсем не иссякли.

Раньше я не замечал, что пол мог быть таким холодным. Я работал по пояс в ледяной воде, не обращая на это ни малейшего внимания. А сейчас я замерзал, меня колотило изнутри. И железобетонные стены вовсе не казались мне гладкими и уютными… А сам себе я казался грязным и мерзким, и от этого хотелось биться головой об стенку…

Я даже не представлял, сколько времени находился здесь. Может, целую вечность. Может быть, я даже умер. Ведь простой смертный не в состоянии вынести те мучения, что выпали на мою долю. Страшная боль разрывала меня изнутри, и снаружи тело горело так, будто его поджаривали на раскаленных углях…

Мне нужна была таблетка. Чтобы очистить душу… Так я думал, что через таблетку можно очиститься от грехов. Так нам внушали. Но я уже понимал, что это какой-то страшный наркотик, который порабощает и тело, и сознание. Бригадир мне говорил, что мои мозги прочистили какими-то волнами, накачали наркотой, придумали подземного бога… Из меня сделали животное. Бессловесное животное…

Из меня сделали… А кто я такой? Откуда я? Почему я ничего не помню?

Бригадир говорил, что у меня стерта память. Он обещал ее вернуть. Но где он сам, черт возьми? Почему он не спасает меня?..

Я попытался встать на ноги, но сила тяжести не отпустила меня – настолько я был истощен. И кричать я не мог: не было сил напрягать голосовые связки.

Я не знаю, кем был раньше, откуда взялся. Знаю только, что попал в скверную историю. И, судя по всему, у этой истории будет плохой конец. Этот конец все ближе и ближе…