От неожиданности я ошарашено моргнула несколько раз и медленно опустила онемевшую руку. Глубоко вдохнула и когда дверь готова была захлопнуться перед моим носом, с надеждой произнесла:

— Здесь раньше жил профессор…

Дверь скрипнула, замерла, но не захлопнулась. Что-то развеселило ее хозяина:

— Студенточка? — насмешливо бросил он, недвусмысленно распахивая дверь. Его наглый, липкий взгляд с одновременно похабной улыбкой, прошелся по мне сверху вниз, задерживаясь на некоторых местах больше положенного. Хотя, хвала Богине, на мне была одежда, которая соответствовала погоде и времени, но я почувствовала себя неприлично раздетой, несмотря на джинсы, ботинки, наглухо застегнутое короткое пальто стального цвета, и для надежности на шее серебристый шарф, крупной вязки. Непроизвольно сделала еще один шаг назад и уперлась спиной в перила.

— Может, я за него сойду? — и его кривая улыбка стала шире, открывая прореху в желтых зубах. Я отрицательно замотала головой.

— Полоумная, что ли? — тип пятерной почесал грудь и махнул рукой. Мол, что взять, дура, она и есть дура. — Нет его. Съехал давно.

— Как съехал? Куда?!

— А мне это зачем знать? Ходят тут… — дверь с треском захлопнулась.

Я обессилено опустилась на холодную ступеньку, ноги не держали совсем. Как же так? Почему?

— Девушка, вам плохо? — подняла заплаканные глаза на свою бывшую соседку, тетю Машу, но та смотрела так, словно видела меня в первый раз.

— Сможете подняться? Вам помочь? — мне захотелось исчезнуть, испариться, раствориться или все сразу. А лучше к Ратхару. В его надежные объятья, скрыться ото всех горестей и напастей.

— Нет, спасибо. Уже все в порядке, — слова давались с трудом, я всхлипнула, но сдержать слез не смогла.

— Вижу, как все в порядке, — командирским голосом сказала тетя Маша. — Поднимайся, пойдем, у меня выпьешь чаю, успокоишься и расскажешь, что с тобой приключилось.

Как я расскажу этой женщине, которая меня не помнит, о своем путешествии и таком нескором возвращении? Но ум быстро подсунул неожиданный вариант, предложенный жильцом нашей бывшей квартиры. Студентка. Облегченно выдохнула и поднялась. Тетю Машу, я знала с самого детства, когда она переехала в квартиру напротив со своим мужем-инвалидом и сыном. Он после армии остался на Дальнем Востоке, обзавелся семьей и много раз звал мать к себе, но тетя Маша стойко выдерживала его аргументы. Сначала из-за мужа, а когда он умер, из-за его могилы. Так и жила женщина одна, тихо, спокойно.

— Проходи, деточка. Сейчас чаю согрею, у меня хороший шоколад есть, — она так знакомо улыбнулась совершенно незнакомой ей девушке.

Позже, сидя за столом на кухне, я вспоминала, сколько раз бывала на этой кухне. Так же за кружкой чая с неизменно хорошей плиткой шоколада. Это ее первая тайная страсть.

— Ну, рассказывай, — приступила к допросу соседка. — Что у тебя приключилась?

Был у тети Маши один огромный и толстый, как и она сама недостаток, который являлся второй страстью. Сплетни. Вот уж точно, кто знал все и вся обо всем и всех.

Я аккуратно поставила чашку на стол и открыто посмотрела на сидящую рядом женщину в надежде, что та меня узнает. Нет. Не узнала. Грустно улыбнулась и ответила:

— Я проездом. Когда-то училась у Ростислава Николаевича. Хотела увидеться, но … — развела руками и тяжело вздохнула. — Не судьба.

— Ой, деточка, — всплеснула руками тетя Маша, — Николаич месяца три как переехал.

— Куда?

— Говорил на юг, вроде. К морю.

— Но как? А дочь? Светлана? — даже не заметила, как в надежде затаила дыхание.

— Дочь? Так вроде и не было… Хотя, что-то… припоминаю. Так погибла она. Пару лет назад, кажется. Утонула вроде, а может и убили. Не помню.

Как такое может быть?!!! Прошло всего-то полгода. Богиня постаралась? Кулаки сжались непроизвольно, заставляя сдержаться.

— А Ростислав Николаевич? Он что-то о дочери говорил?

Соседка пожала плечами:

— Мы с ним не особо дружили. Не припомню, чтобы о ней говорили. Да и ее не особо помню. Так ты, говоришь, проездом?

Женщина резко перевела тему.

— Да, — ответила рассеянно, — хотела повидать своего преподавателя и Свету тоже. Учились вместе.

— Жалко. Видишь, как сложилось. А остановилась где?

— Что? — непонимающе хлопала глазами.

— Где ночевать — то будешь, спрашиваю? — не унималась соседка.

— Не знаю, — только сейчас я начала осознавать весь абсурд и трагедию ситуации. Отец уехал в неизвестном направлении, меня вроде как похоронили давно и забыли. Даже тетя Маша не вспомнила. Может оно и к лучшему? Не помнят, значит, не страдают? На душе стало тоскливо до боли. Сердце сжалось от безысходности — последняя надежда, которая все это время поддерживала меня на плаву в другом мире, умерла. Больше ничего не связывает Светлану Ростиславовну Понкратову с миром людей на Земле. Нет ни одной ниточки! Слезы отчаяния капали на шарф. Тетя Маша расценила эти слезы по-своему:

— Негде? Так оставайся у меня! Места хватит, да и вдвоем веселее, а то смотрю, совсем нос повесила.

Женщина обняла меня, прижимая к себе покрепче, и я не смогла больше сдерживаться. Все отчаяние, злость, обида и растерянность, смешанные с постоянным напряжением прорвались наружу, ломая выстроенные за эти месяцы барьеры.

— Ну, милая, не стоит так убиваться. Это же не конец света. Ну, что ты, что ты…

Утро встретило ярким и приветливым солнышком. Только оно не смогло разогнать мглу, что клубилась в моей груди и заполнить внезапно образовавшуюся пустоту в сердце. Вчера, когда поняла, что мои надежды рухнули, я словно получила сильный удар под дых так, что забыла, как дышать. Ночь прошла в метании бреда в моей голове. А что дальше? Но дальше мне подумать не дали. Тетя Маша нетерпеливо громко топала рядом с дверью и когда я подала звуки проснувшегося человека, тут же открыла белую крашеную дверь и можно сказать впорхнула, ну почти впорхнула, в комнату:

— Уже проснулась? — она сделала вид, что удивилась. — А я оладушек напекла. Пойдем завтракать?

И не дожидаясь моего ответа, уверенная на все сто, что я резко подскочила ради оладушек и следую за ней по пятам, а вдруг и решу обогнать в забеге на кухню, так же выпорхнула за дверь. Этакая стокилограммовая бабочка в домашних стоптанных тапочках и фартуке в синий горошек.

Но про оладушки она оказалась права. Аромат, который витал по всей квартире, стремительно ускорил мои движения.

После сытного и вкуснейшего за последнее время домашнего завтрака, жизнь перестала играть мрачными тонами. Сквозь всю эту хмарь, наконец, пробился желанный лучик солнечной надежды. Надежда. Можно попытаться связаться с подругой. Может тут повезет? Собралась я минут за пять. Тетя Маша расстроено провожала меня у дверей квартиры. Разве что синим платочком не помахала. А я, окрыленная новой идеей, быстро чмокнула ее в пухлую щеку, сердечно поблагодарила и пообещала заглянуть к ней еще, если окажусь поблизости. На том и разошлись.