— Он ведь богатый у тебя. Ему наша мелочь ничего не стоит, — усмехается Миша.

Глаза его бегают, как и руки.

Я резко поднимаюсь на ноги. Но теперь я не верю ни единому его слову.

— Знаешь, Миша… это уже слишком! Дойти до лжи, чтобы принять дозу… — цежу я шепотом.

— Клянусь, он приходил ко мне! — напрягается друг.

Бывший друг…

— Да, конечно. Еще скажи, что ты не хотел меня этой ложью шантажировать! — шепчу с обидой, — мне жаль, что ты превратился в такого человека! В зависимого и потому подлого… мне жаль!

Бросаю какую-то наличность на стол и бегом вылетаю из кафе. Оставаться здесь было невыносимо.

Шмыгаю носом и ловлю такси.

Хочется домой.

К трезвому и адекватному Басманову.

Или хотя бы просто к трезвому. Но, в любом случае, к тому, кто не даст в обиду. Ему я, конечно, не стану говорить о произошедшем… но скрыться в его объятиях отчего-то сильно захотелось.

Не замечала я раньше эту тягу. Бешеную тягу. А теперь я хочу услышать от него, что все будет хорошо. Хочу, чтобы он что-то запретил, хочу услышать его холодный голос и почувствовать жаркие поцелуи.

Похоже, что ближе его у меня никого и нет. Рустам и брат — единственные люди, которым я осталась нужна.

И которые невыносимо нужны мне…

До этого я хотела домой к брату. Теперь туда ехать было страшно. Там тоскливо и одиноко, а еще пахнет прежней жизнью.

А прежняя жизнь уже не пахнет так прекрасно, как раньше.

Только я еще не знала, какие последствия повлечет за собой сегодняшняя встреча. Не думала, что тысяча проблем, коснувшаяся семьи Басмановых, так ударит и по мне.

Ведь я — жена Басманова. Я в самом эпицентре их войны.

И сегодня на нас упала бомба. Бомба, ударная волна которой пройдется по каждому. Взрыв ее каждого снесет. Каждого тронет.

И никого этот взрыв не оставит прежним…

После своего побега «на кран» я успешно возвращаюсь на ставшую мне родной Тверскую. Правда, не совсем уверена, что здесь меня ждут в добром расположении духа, ведь в последний раз из квартиры я «вылезала». Прямо через окно.

И если Рустам уже обнаружил мою пропажу…

— Кто?! — мои мысли прерывает характерный звук домофона и последующий рык Рустама.

Я улыбнулась, представив его реакцию. И почти бесстрашно прошептала:

— Почтальон Печкин…

— Полина, твою же!.. — прорычал он почти моментально, — немедленно заходи.

Другого пути нет. Иду с повинной.

И вот, взлетев на одиннадцатый этаж, я вновь стою перед заветной дверью.

Только постучаться не успеваю — дверь моментально распахивается.

И являет передо мной разгневанного Рустама.

— Рустам!

Не позволяя мужчине дернуться, я бросаюсь на его шею. И со всей силой обнимаю… со всей силой.

— Как же я рада тебя видеть… — шепчу ему в шею.

И улыбаюсь коварно. Ведь всего один поцелуй сбивает с Рустама все негодование.

Но одним поцелуем здесь не отделаться. Его загребущие руки хватают меня и вмиг затаскивают в квартиру.

— Родная… убью тебя сейчас!

— Не убьешь… раньше не убил, сейчас тем более, — усмехаюсь я.

Он с рыком впивается в мои губы. Его широкая ладонь хватает меня за волосы, к себе мое тело прижимает, подминает почти.

В стену лопатками бьюсь и трезвею.

— Рустам… скажи мне, ну?

— Что сказать? — откликается хрипло.

— Скажи мне, что это ты… Максима спас! Скажи?!

Его губы всюду, как и руки. Цунами сносит нас с ног и нещадно бросает в океан, но я все еще пытаюсь остаться на плаву.

— Скажи, что это ты его охраняешь сейчас…

Рустам перебивает меня. Жестко перебивает, грубо. И взглядом одним воли лишает.

Он трезвеет, как и я.

И лопатки больше не прожигает огнем.

— Давай кое-что проясним, детка. Ты не вмешиваешься в наши политические игры.

— Это мой брат, а не политические игры!

Мужская рука впивается в мою. И тащит за собой куда-то… бешено тащит. И слова мои мимо ушей пропускает. Прет напролом, как таран.

— И ты делаешь то, что я говорю…

— Если бы ты еще мне говорил! — взрываюсь я в ответ, — перед фактом поставил сегодня и в институт не пустил!

— Потому что это опасно, твою мать! — заорал он, резко тормозя у порога.

Кусаю губы безжалостно. И подбородком вверх дергаю.

— А ты не кричи на меня, — выдыхаю шумно, — на жену свою кричать будешь. А я тебе не девочка на побегушках… чтобы дома взаперти сидеть!

— Полина… — угрожающе надвигается на меня, — не зли меня. И мне напомнить, что ты и есть моя жена?

— А ты говори о мной. Ты же не зверь какой, правда? Почему бы не объяснить мне, что с моим братом?! А по поводу жены мы еще поговорим!

— Поговорим! — взрывается Рус.

И кулаком в стену шарашит. Далеко от меня, но задрожать заставляет. В тонусе, черт возьми, держит.

И молчит долго. Пока дыхание его в норму не приходит.

— Потому что я не знаю, что с ним, родная, — выдыхает он мне в лицо, тяжело и зверски, — он в Волгограде, Полина. Остальное в руках Эмина.

Понимаю, что он говорит правду.

И это режет на куски.

— Эмин… Эмин убьет его? — сглатываю шумно.

— Маленькая… родная, — рука Рустама касается щеки, — я не стану ничего обещать. Это война.

Наступает молчание.

— Я заказал поесть… и сам кое-что приготовил. Попробуешь?

Рустам улыбается и крепко прижимает меня к себе. Не сопротивляюсь, льну к нему.

Секунду назад была буря, сейчас — затишье.

Надолго? Не знаю.

Но, похоже, что теперь Рустам — моя опора.

По крайней мере, рядом с ним я чувствую себя как за стеной.

Ирония, но ведь именно это мне когда-то обещала Карина…

* * *

— А теперь скажи мне, моя девочка. Как ты покинула квартиру? — прищурился Басманов.

А я и не думала, что он умеет готовить такие вкусные сырники.

Точно дьявол. Коварный и вкусно готовящий. Заманил в свои сети, теперь допросом пытать будет.

Изощренно и жестко.

— Это останется секретом, Рустам.