— Никаких секретов, — недовольно сдвигает брови, — как ты это сделала, черт возьми? Ладно… не говори. Я сам узнаю.

Моим надеждам, что Рустам оставит это дело, не суждено было сбыться. Мой эксцентричный побег все-таки не остался незамеченным, и теперь Рустам пойдет до конца.

— А ты даже не пытался меня искать… — замечаю я, — на тебя это непохоже.

— Я просто знал, что ты вернешься, — уголки его губ дернулись вверх.

— Правда? — восклицаю с недоверием.

— Ну, вообще-то я уже отправил свою охрану на вашу квартиру… Как штык бы у меня в кровати ночью была. При любом раскладе.

— Рустам! Ты не исправим!

Я смеюсь, откидываясь на удобное кресло. Кухня Басманова мне нравилась, вот бы что-нибудь приготовить на ней… вместе.

Вот только вскоре шутки закончились.

Как только я съела последний сырник, ресторанные контейнеры и тарелки полетели на разделочный стол, а передо мной материализовались три коробки.

Красивые такие. Интерьерные, их потом под украшения можно использовать…

Они еще и разного размера. Один вкладывается в другой. И цвета под стать друг другу. Но это были не обычные реквизиты… где он их только отыскал?

Ох, не о том ты думаешь, Полина!

— С какой коробки начнем? — нетерпеливо спрашивает Басманов.

Что это? Снова сюрпризы? От Рустама сюрпризы часто приобретают нежданный эффект.

— А можно без… сюрпризов? — шепчу без надежды.

— Нет, — чеканит повелительно, — все откроешь.

Черт с тобой…

Дьявол.

Пойдем по нарастающей. Касаюсь первой коробки. Она черного цвета, матовая. Но отнюдь не пугающая, ведь она была самая маленькой из трех коробок.

В ней — я нахожу ключи…

И вопросительно смотрю на Рустама.

— Не нужно искать других опасных путей, — прищуривается Рустам, — теперь мой дом — твой дом. Дальше, девочка.

А ведь это была только первая коробочка… Что дальше?

Касаюсь той, что посередине. Цвет у нее был уже не черный, пугающий, а персиковый. Над поиском реквизитов здесь точно поработали его ассистенты — самые лучшие сыщики прекрасного.

Ладно. Ладно, дьявол. Коробками ты меня подкупил, я ведь девочка домашняя, люблю такое.

Во второй находится карта. Металлическая.

Ничего не понимаю.

— Это карта с твоими личными средствами. Оформлена на твои новые паспортные данные.

Я резко поднимаюсь, буравя Басманова негодующим взглядом.

— Купить меня решил?!

— Полина, сядь! — рыкнул он.

— И не подумаю…

— Ты — моя жена! И я хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась, если…

— Если что?.. — выдыхаю я, — если что, Рустам?!

Рустам замолчал. И взгляд отвел, кулаки сжимая.

— Слишком многое поставлено на кон. А я люблю страховку, — выдавил он, — тем более, теперь ты носишь моего ребенка. Это двойная ответственность. Ты подпишешь кое-какие документы, Полина.

— И как сильно… ты перестраховался? — сглатываю шумно, прочищая горло.

Рустам не смотрит на меня. Если прямо сейчас прикоснуться к его мышцам, можно ощутить, как перекатывается железо.

— Квартиры, машины, счета, акции, участок под строительство дома в Подмосковье… ну и несколько компаний будет принадлежать вам с случае… — Рустам сделал паузу, — непредвиденных обстоятельств.

Проходят минуты бесконечности, прежде чем я прихожу в себя. И вскрикиваю:

— Ты паршивец, Рустам!

Я накидываюсь на него, не чувствуя влагу на собственных глазах. А слезы ведь рассыпаются и текут по щекам.

Я толкаю его в грудь, едва не ломая пальцы. Не грудь, а сталь. Не мышцы, а груда железа.

Я бью в это железо.

— Сначала своей сделал, а теперь о смерти говоришь! Ребенка сделал, а теперь страховку свою дурацкую как цветы передо мной кидаешь! Ненавижу тебя, Басманов!

Если и удивляется — виду не подает.

Молча и жестко фиксирует мои руки. И к стене прижимает. Бить его больше не получается. Только словесно швыряюсь.

— Дьявол чертов!

— Успокойся…

— Мне от тебя ничего не нужно! Понял?!

Не понял.

И скрутил поэтому.

И рот закрыл, чтобы бред не несла.

— Все сказала? — выдавил он.

Молчу, больше не желая вызывать его гнев.

Да и эмоции почти начинают отпускать.

Не злость, а вспышка проходит. И вместе с тем он отлепляет меня от стены и сажает обратно за стол.

— Ты возьмешь карту и подпишешь кое-какие документы. И впредь будешь бережно относиться к своему здоровью. Как минимум, то время, пока носишь моего ребенка. Об остальном позабочусь я.

Дележка власти изменила Рустама.

Из страстного он превратился в жесткого. Страсть превратилась в жесткое месиво — порой полыхающее и страшное. Хотя и раньше Басманов не отличался нежностью, но обстоятельства власти сильно изменили его.

И мне приходится это принимать. Беситься, но принимать.

Он открывает третью коробку без моего разрешения. Не дожидаясь, пока я выйду из прострации. Цвет этой коробочки был самый красивый. Грязный розовый. Дорогой цвет, гордый. Благородный.

— На тебе кое-чего не хватает. Мне это не нравится. Заполним пробелы.

В коробочке шкатулка лежит. Для кольца обручального.

Нужно приходить в себя. Не надену кольцо сама, он наденет.

На правах мужа.

Беру в руки тоненькое изящное кольцо. Почти не думаю о его стоимости. Почти…

Как в замедленной съемке я наблюдаю за тем, как его пальцы захватывают кончик кольца и отбирают его у меня. Чтобы надеть самому. Другой рукой он берет мою ладонь и надевает украшение мне на безымянный палец.

— Мне жаль, что раньше я не дарил тебе украшения. Но я наверстаю.

Следом Рустам достает серьги. Не заметила их из-за блеска кольца. Все происходит молча, ведь я до сих пор не могу забыть о его «страховке».

На сердце так тяжело становится от этих обрядов, словно он мне в эту секунду прощальный подарок делает.

— Спасибо, — шевелю одними губами, — у тебя хороший вкус.

— Мне мама помогала.

— Мама?! Она знает?

— Пока только она знает, — усмехается он на мой удивленный взгляд.

Мужские руки притягивают меня к себе.