— Угу, — Матей понимающе покачал головой и немного обиженно констатировал: — А меня, значит, можно тискать…

— А ты совсем другое дело. Ты же человек. Следовательно, должен понимать, что не тискать кота невозможно и… просто обязан позволять совершать мне такие действия в отношении себя! — выдала эмоциональную тираду, осознала, что звучит очень двусмысленно и поспешно уточнила, что это касается только гипотетического образа кота. А то еще подумает чего лишнего…

Матей только усмехнулся в ответ и заметил:

— Я котов не тискаю. Но понимаю такое желание. Иногда хочется запустить пальцы в мягкую шерстку.

— Я тоже не сторонник насилия над личностью, — я опустила ресницы, немного смутившись. Нет, правда, со всеми знакомыми кошками и котами всякие нежности с моей стороны всегда были в пределах разумного.

— Понятно. Значит, на добровольной основе будешь меня тискать? — весело спросил он.

— Ммм… — неуверенно протянула я. — А ты каким котом себя видишь?

— Черным, большим, пушистым, — не задумываясь, ответил Матей.

— Как Лексуш?

— Почти. С синими глазами только.

— С синими… — задумчиво повторила я вслед за ним, мысленно рисуя образ гипотетического кота, такого похожего на Лексуша, но с глазами Матея. — Необычное сочетание…

— А ты себя какой кошкой видишь? — вдруг спросил он, игриво прищурив левый глаз.

— Я? Я… я пока не определилась! — честно призналась я. — Более того, даже никогда об этом всерьез не задумывалась. Может, белой?

— Хм… — Матей критически окинул меня взглядом и согласно кивнул. — Да, тебе пойдет. Просто… должен же я хотя бы примерно представлять, кого буду тискать…

Я подавилась возмущением и бросила в него первое, что под руку подвернулось. Хорошо, хоть это была маленькая диванная подушечка, до этого мирно лежавшая на сидении рядом со мной. Он со смехом поймал ее в воздухе и прицельным броском запулил на место.

— На добровольной основе, естественно! И чисто гипотетически! — это он решил меня успокоить, видимо.

— Лексуша тискай! — воскликнула я и опять кинула в него подушечкой.

— Не могу! — он снова ее поймал, но на этот раз положил рядом с собой. — У нас с ним договор. Я его не тискаю, он меня не будит по утрам.

— Какой полезный договор, — протянула я не без зависти, вспомнив, как меня дома обычно будили наши питомцы.

— Очень полезный, — кивнул Матей и добавил с притворно-тяжелым вздохом. — Но не всегда выгодный. Даже потискать некого…

Я усмехнулась и сделала вид, что последняя фраза ко мне совершенно не относится. Я ведь не кошка. Так, весело препираясь и болтая о всякой ерунде, мы совершенно не заметили, как пролетело время. Матей попутно варил кофе еще раза два, поджаривал сыр на сковородке… Нам было весело и совершенно не хотелось думать о том, который час. Пока не позвонила Света и не поинтересовалась, почему это она уже давно (пять минут как) в общежитии, а меня все еще нет и не собираюсь ли я остаться у кое-кого на ночь. Я в ужасе округлила глаза и посмотрела на настенные часы, затем на Матея. Из-за стола мы вскочили практически синхронно. Без пятнадцати минут двенадцать! Свете я сказала, что скоро буду, и нажала отбой.

Мы уже прошли несколько метров по направлению к прихожей, но в этот момент на кухне зазвонил городской телефон. Матей извинился и вернулся обратно, чтобы ответить на вызов. А я осталась стоять посреди гостиной, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Как Золушка, которой надо вернуться домой до полуночи. Эта мысль меня отчего-то развеселила, заставив взглянуть на себя со стороны. Пожав плечами, я рассудила, что никуда в принципе не спешу и перестала нервничать. К тому же, Матей все никак не мог завершить разговор, по доносившимся фразам я поняла, что звонят из лаборатории и это серьезно.

От нечего делать взялась разглядывать интерьер. Помимо прочего, здесь присутствовал самый настоящий камин, а так же кресло-качалка с переброшенным через спинку пледом. Наверное, очень уютно сидеть возле зажженного камина в кресле и читать что-нибудь интересное или глинтвейн попивать, глядя на огонь. Таковы были мои представления. Только вот ощущения от этих двух предметов поступали противоречивые. Камин лучился ярким желто-оранжевым, даже несмотря на то, что сейчас огонь в нем не горел. А кресло-качалка… от нее веяло холодом… брр… я бы в нее ни за что ни села. Надо расспросить Матея об этой вещи. Сдается мне, с ней что-то не так. Ее лучше не держать в доме. Поежившись, я отвернулась в другую сторону. Дверь, ведущая в кабинет, оказалась приоткрытой и луч света из гостиной выхватывал из полутьмы небольшую часть тамошней обстановки. Я не собиралась туда заходить, но вдруг вспомнились слова Матея, что эта комната когда-то была рабочим кабинетом его деда и там все осталось так, как было при нем. Заглянула. Увидела всего лишь краешек стола и то, что на нем лежало. Какие-то бумаги и… Я решительно шагнула внутрь и в недоумении уставилась на два браслета, сплетенных из полевых ромашек. Свежих ромашек! Взяв их в руки, я в этом убедилась. Хорошо, допустим, ромашки можно вырастить посреди зимы в горшке или в оранжерее, если очень постараться. Но плетение! Я помнила каждый узелок на этих браслетах. Да это я их и плела, лично, в этом не может быть сомнений! Только… это ведь было во сне… или нет? Я разволновалась и сжала кулаки, сминая хрупкие браслетики. Тут же раскрыла почему-то дрожащие ладони, ожидая увидеть безнадежно помятые лепестки, но… они как ни в чем ни бывало распрямились и приняли прежнюю форму, словно бы были не настоящие, а силиконовые! При этом цветы выглядели вполне натурально и пахли ромашкой. Я даже специально их понюхала… Мысли проносились в голове одна бредовее другой. Разум отказывался что-либо анализировать. Свет померк….

— Маруся? — я услышала голос Матея за спиной и резко развернулась. Он стоял в дверном проеме и его фигура как раз и заслоняла льющийся из гостиной свет. — Маруся… — как-то обреченно повторил он мое имя.

— Матей! — выдохнула я и потрясла зажатыми в кулаках браслетами. В голове роилась куча вопросов, но почему-то выбрать из этого сонма хоть один приличный не удавалось.

— Я все объясню… — сказал он и сделал шаг навстречу.

Я попятилась. Нет, я не боялась его, хотя, наверное, следовало бы. Просто не хотела, чтобы он приближался. Еще пять минут назад я доверяла этому человеку, а теперь… Теперь у меня, мягко говоря, были сомнения в его честности. Хорошо хоть он правильно расценил мой маневр и остановился. Иначе… не знаю, что иначе…

— Что это? — указала взглядом на ромашки.

— Ромашки, — последовал ответ. Да уж, логично. А то я не вижу, что это за цветы.

— Кто сплел эти браслеты? — нахмурилась.

— Ты…

Я прикрыла глаза, справляясь с ощущениями. Да, правильно, их сделала я. Но когда? И почему я считала, что это был сон?

— Это какой-то гипноз? — другого рационального объяснения у меня просто не находилось.