– Не заставляй меня думать, что слабое вино франков ударило тебе в голову.

– По правде говоря, винцо у них скверное…

– В Нанте мы найдем сладкую романею.

– Мы?

– Именно так! Рыбаки проведут наши лодьи и драккары вверх по Луаре, и мы свалимся на беспечных франков, как снег на голову. Лагерь бретонцев находится далеко от нас, и посвящать их в наши замыслы не стоит. Зачем терять время в бесплодных спорах? Мы преподнесем Ламберту его вожделенный Нант на золотом блюде!

– И первыми снимем пенки! – Харальд раскатисто хохотнул. – Нант богатый торговый город… Но теперь осталось главное – уговорить Гастинга. Он наш конунг, а не ты. И это он заключал договор с бретонцами.

– Мы свободные люди! Если Гастинг заупрямится, наших войск вполне хватит, чтобы на плечах франков ворваться в Нант. Внезапность станет нам подмогой.

– Разумно. Однако мы здорово рискуем…

– А нам что, впервой рисковать?

– Да нет, но…

– Хватит болтать! – вмешался Рангхери. – Рерик прав. Мы доедаем последние припасы. Скоро нечем будет кормить наших воев. Франки сожгли хлебные поля и угнали скот. Наши фуражиры с ног сбились, чтобы притащить хоть что-то съедобное. Так недолго и до бунта. А если берсерки сорвутся с цепи, то мало нам не покажется.

– Что ж, коли так, командуй, Рерик, общий сбор! – решительно сказал Харальд. – Если Гастинг заупрямится, пусть он и его люди переходят на подножный корм. А я хочу отведать поджаренную вырезку из молодого бычка и выпить бочку романеи. Óдин! – проревел он боевой клич варягов; все-таки кислое вино франков возымело свое хмельное действие. – Пусть норны[108] нам благоволят и не запутают нити наших судеб!

Рыбаки-лоцманы франков оказались достаточно сведущими, чтобы провести без особых приключений корабли сводного отряда русов и варягов-росов по мелководной части Луары до самого Нанта. Им было обещано щедрое вознаграждение, но рыбаки, зная коварный нрав варягов, молили своих богов лишь о том, чтобы их хотя бы не подвергли жестоким пыткам. Поэтому они старались изо всех своих сил и возможностей, понимая, чем может обернуться малейшая оплошность.

Когда ранним утром в день Рождества Иоанна Предтечи русы Рерика и варяги Харальда на шестидесяти семи кораблях подошли к Нанту, это стало для городской стражи полной неожиданностью. Приняв флот викингов за суда купцов, нантские воины лишь наблюдали, как суда подходили к пристани.

И лишь тогда, когда франки наконец разглядели, что вдоль бортов стоят воины в полном боевом облачении, они попытались предпринять хоть что-то. Но было слишком поздно. Нападение оказалось столь стремительным, что охваченные паникой стражи Нанта не оказали сводному отряду никакого сопротивления.

Русы во главе с Рериком быстро влезли на стены и своими огромными топорами взломали изнутри массивные городские ворота. Ворвавшись в Нант, варяги предались грабежам и убийствам. Многие горожане забаррикадировались в каменном кафедральном соборе Святых Петра и Павла, где шла торжественная месса в память о святом Иоанне Крестителе, однако варяги проникли через окна в здание и убили всех, кто там находился, включая епископа Гунтарда. Также было убито много горожан и жителей окрестных селений, укрывшихся в городе от бесчинств бретонцев и викингов. Варяги Харальда разрушили кафедральный собор и предали смерти всех лиц духовного сана. Никто из них даже не вспомнил, что совсем недавно они приняли крещение. Впрочем, большинство воинов сводного отряда по-прежнему молились старым богам.

Очень многие франки были пленены; викинги увезли их в свой лагерь на острове Нуармутье[109], где позднее часть из них (в основном нобилей[110] и богатых купцов) освободили за выкуп, а других продали в рабство. Нант был полностью разграблен и до половины сожжен.

Добыча оказалась столь богатой, что часть ее пришлось оставить для бретонцев, которые узнали о падении Нанта только спустя неделю. Ламберт был взбешен самовольством варягов, однако им было наплевать на его гнев. Отягощенные огромной добычей, они до конца года разоряли селения долины Луары, а поздней осенью возвратилось в свой лагерь в Нуармутье и здесь перезимовали.

Это был первый случай, когда викинги на зиму остались во Франкском государстве, а не отплыли на свою родину. Просто они не могли увезти с собой все награбленное в Нанте, в особенности большое количество пленников. А это был очень ценный товар. За молодого раба-франка давали десять златников.

Весной и летом следующего года войско Гастинга, в котором по-прежнему находился сводный отряд русов и варягов-росов, взяло приступом Бордо, Севилью, Лиссабон, множество других городов и докатилось до Северной Африки. Дружина Рерика завладела огромной добычей.

В течение семи последующих лет имя конунга русов Рерика стало пугалом для государей Европы. «Волки» приняли участие в первом – неудачном – штурме Парижа, где погиб его побратим Харальд. В 850 году огромная эскадра в двадцать тысяч воинов под командованием Рерика высадилась на берегах Англии. Поход снова ознаменовался огромной добычей – слава ходила за Рериком буквально по пятам.

В 854 году Рерик основательно потрепал своих кровных врагов – данов, отправившись в рейд по скандинавским городам, подвластным датскому конунгу. Затем он захватил земли в верховьях Рейна и Фридланд[111]. За этот военный поход Рерик получил прозвище Ютландский. Несмотря на свое христианское крещение, Рерик по-прежнему поклонялся древним богам – как Световиту, так и Одину, принося им многочисленные жертвы. И боги предков были благосклонны к своему удачливому сыну.

Его «волки» носили серебряные нашейные гривны, пили из кубков, украшенных драгоценными каменьями, ели на золоте и серебре, носили дорогое платье и были вооружены, как богатые европейские рыцари. Возвращаться в Русию конунг Рерик Ютландский не захотел, а построил на острове Рюген[112] крепость, откуда намеревался по-прежнему совершать набеги на богатые европейские города.