– Ты бы лучше отправился с нами навестить дядю Пита итетушку Энн, – продолжает ворчать отец, что, однако, не мешает ему в два счетапроглотить сосиски. – Ты стал словно чужой, Эдди, и мне это не нравится. Ты тутживешь, мы тебя кормим – изволь вести себя как член семьи.

– Живу тут, – бормочет Чико, – кормите меня…

Сэм быстро поднял на него глаза. Во взгляде его мелькнулазатаенная боль, тут же сменившаяся гневом. Когда он снова открывает рот, Чикозамечает, что зубы у него желтые от горчицы.

– Попридержи язык, сопляк! – рявкает на него отец. – Слишкомразговорчивый стал…

Пожав плечами, Чико режет ломоть хлеба от батона, лежащегона подносе возле отца, и наматывает его кетчупом.

– Через три месяца я от вас уеду, – говорит он. – Янамереваюсь починить машину Джонни и свалить отсюда в Калифорнию. Может, найдутам работу.

– Великолепная мысль! Долго ее рожал? – Сэм Мэй был крупным,чуть нескладным мужчиной, но у Чико сложилось впечатление, что после женитьбына Вирджинии и особенно гибели Джонни он стал как-то усыхать. – На этойразвалюхе ты не доберешься и до Касл-Рока, не говоря уже о Калифорнии.

– Ты так считаешь? А не пойти ли тебе к едрене фене,папочка?

Отец замер с открытым ртом, затем схватил со стола баночку сгорчицей и швырнул ее в Чико, попав прямо в грудь. Горчица растеклась посвитеру.

– Ну-ка, повтори, что ты там вякнул! – взревел он. – Я тебя,сопляк, сейчас по стенке размажу!

Чико поднял баночку, задумчиво посмотрел на нее и внезапношвырнул назад в отца. Тот медленно поднялся со стула. Физиономия его приобрелакирпичный оттенок, на лбу резко запульсировала жилка. Он сделал неловкоедвижение, задел поднос и опрокинул его на пол вместе с тарелкой жареной фасолив соусе. Малыш Билли с расширенными от ужаса глазами и дрожащими губамиотступил к кухонной двери, готовый броситься вон из комнаты. По телевизору КарлСтормер и его ребята из группы «Кантри Баккаруз» исполняли суперхит сезона –«Длинную черную вуаль».

– Вот она, благодарность, – запыхтел отец, как будто из неговдруг выпустили пар. – Растишь их, заботишься о них и вот что получаешь…

Одной рукой он ухватился за спинку стула, словно боясьпотерять равновесие. В другой он судорожно сжал сосиску, похожую на фаллос.Внезапно отец сотворил такое, что Чико глазам своим не поверил: он впилсязубами в сосиску и принялся ее быстро-быстро жевать. Одновременно из глаз егобрызнули слезы.

– Эх, сынок, сынок… – дожевав сосиску, простонал отец. –Так-то ты мне платишь за все, что я для вас делаю…

– А что ты для нас сделал? Привел в дом эту стерву?! –взорвался Чико, однако сумел вовремя остановиться и проглотить остаток фразы:«Если б ты этого не сделал, Джонни был бы жив!»

– Это тебя не касается! – ревел Сэм Мэй сквозь слезы. – Этомое дело! – Разве? – Чико тоже сорвался на крик – Только твое? А нам с Билли неприходится жить с ней?! Наблюдать, как она мучает тебя? А ведь тебе даженевдомек, что…

– Что? – Отец вдруг понизил голос, в нем зазвучаланеприкрытая угроза. – Говори уж все до конца. Так что мне невдомек, а?

– Так, неважно…

То, что он едва не проболтался, привело Чико в ужас.

– Тогда лучше заткнись, Чико, или я вышибу из тебя мозги. –То, что отец назвал его по прозвищу, означало крайнюю степень бешенства. – Тыпонял меня?

Обернувшись, Чико увидел Вирджинию. Судя по всему, она всеслышала с самого начала и теперь молча смотрела на Чико своими большими, каримиглазами. Глаза у нее, в отличие от всего остального, были действительнопрекрасны… Внезапно Чико ощутил новый прилив ненависти.

– Хорошо же, я договорю до конца, – прошипел он и тут жесорвался на крик: – Ты, папочка, рогами весь порос и великолепно это знаешь, ноподелать ничего не можешь!

Для Билли это было уже слишком: малыш уронил свою тарелку напол и, тоненько взвыв, закрыл ладонями лицо. Фасолевый соус растекся по ковру,запачкав его новенькие туфельки.

Сэм шагнул к Чико и вдруг остановился под взглядом Чико,который словно говорил: «Ну же, давай, смелей! Ведь к этому все шло уже давно!»

Так они и стояли друг против друга в полной тишине, которуюнарушил низкий, чуть с хрипотцой голос Вирджинии, поразительно спокойный, как иее огромные карие глаза:

– У тебя была здесь девушка, Эд? Ты же знаешь, как мы сотцом относимся к подобным вещам. – И после паузы: – Она забыла носовой платок…

Чико уставился на нее, не в силах выразить словами, как онее ненавидит, какая же она дрянь, грязная сука, сумевшая выбрать момент, чтобывонзить ему кинжал в спину, зная, что защититься он не сможет.

«Ну, что же ты замолк, ублюдок? – говорили ее спокойные,карие глаза. – Тебе же известно, что было между нами незадолго до его гибели.Что, Чико, слабо рассказать отцу? Как же, так он тебе и поверил… А если иповерит, ты же понимаешь, что он этого не переживет».

Сэм, услыхав слова Вирджинии, ринулся на Чико словно бык накрасную тряпку:

– Ты что, засранец, трахался в моем доме?!

– Сэм, что за выражения, – проговорила укоризненноВирджиния.

– Поэтому ты и отказался поехать с нами?! Чтобы тут потра…Чтобы вы…

– Ну, давай же, продолжай! – крикнул Чико, чувствуя, чтовот-вот разрыдается. – Ты что, ее стесняешься?! Да она и не такое слыхала ивидала! Давай же, договаривай!

– Убирайся, – глухо проговорил отец. – Пошел отсюда вон, ине возвращайся, пока не надумаешь попросить прощения у матери и у меня.

– Не смей! – взвизгнул Чико. – Не смей звать эту суку моейматерью! Убью!

– Прекрати, Эдди! – раздался вдруг тонкий вскрик Билли.Ладони все еще закрывали его лицо. – Перестань орать на папочку! Ну,пожалуйста, прекрати же!

Вирджиния стояла в дверном проеме без движения, вперивуверенный, невозмутимый взгляд в Чико.

Сэм, отступив, тяжело опустился на стул и уронил голову нагрудь:

– После таких слов, Эдди, я даже смотреть на тебя не хочу.Ты даже представить себе не можешь, какую мне причинил боль.

– Это она причиняет тебе боль, не я! Ну, почему до тебяникак не доходит?!

Он молча, не поднимая глаз на Чико, намазал хлеб горчицей итак же молча его сжевал. Билли рыдал. Карл Стормер и «Кантри Баккаруз» пели потелевизору «Драндулет мои старенький, но бегает еще дай Бог!»

– Прости его, Сэм, он сам не понимает, что болтает, – мягкопроизнесла Вирджиния. – Это все переходный возраст…