– Конечно, нет.

– Клянись, что если ты мне врешь, то твоя мать будет горетьв аду. Ну, клянешься?

– Клянусь.

Перекрестившись, он трижды сплюнул через левое плечо.Физиономия у него при этом была такой честной и открытой, словно у мальчика,поющего в церковном хоре, но когда мы приблизились к дожидавшимся нас возлехижины Верну и Тедди, смех снова разобрал его. Он, конечно, рассказал им, каквсе было, и как только хохот стих, Тедди поинтересовался, а за каким,собственно, дьяволом ему понадобилось оружие.

– Да ни за каким, – ответил Крис. – А вдруг намповстречается медведь или еще какое чудо-юдо? К тому же с пистолетом в лесуночью как-то спокойнее.

Последний довод убедил нас. В отличие от Тедди, Крис, самыйкрутой парень в нашей команде, мог не опасаться, что кто-то назовет еготрусоватым.

– Ты не забыл поставить палатку у себя в поле? – поинтересовалсяТедди у Верна.

– Не забыл, и даже зажег внутри фонарик, чтобы все думали,что мы там.

– Вот молодец! – похлопал я Верна по плечу, и тот расплылся,довольный похвалой.

– Ну, тогда пошли, – сказал Тедди. – Пора: уже почтидвенадцать.

Крис поднялся первым. Мы окружили его.

– Пойдем по полю Бимана до бензоколонки Сонни, затем мимомебельного магазина и свалки выйдем к железнодорожным путям, а там от эстакадыи до Харлоу недалеко, – сказал он.

– Как думаешь, это далеко? – спросил Тедди.

Крис пожал плечами.

– Миль двадцать, по меньшей мере. Правда, Горди?

– Если не все тридцать.

– Пусть тридцать, мы все равно там будем завтра к полудню,если, конечно, никто из нас не накладет в штаны.

– Тут нет засранцев, – поспешил заверить Тедди.

Мы с некоторым сомнением переглянулись.

– Мя-я-я-у, – мяукнул Верн и тут же громко пукнул.

Все грохнули от хохота.

– Ладно, ребята, пошли, – Крис вскинул на плечо свой рюкзаки зашагал впереди. Остальные последовали за ним.

Когда мы, наконец, прошли через поля Бимана и вскарабкалисьна насыпь эстакады, где Большое Южное шоссе пересекается с Западно-мэнскойавтострадой, нам пришлось скинуть рубашки и обвязаться ими вокруг пояса. Потлил с нас ручьями. С эстакады мы осмотрели окрестности, выбирая наиболееудобный путь.

До самой старости я не забуду ту минуту. Часы были у меняодного -дешевенький «Таймекс», полученный мною год назад в качестве премии зауспешную торговлю лечебной мазью «кловерин» (я подрабатывал тогда в аптеке).Обе стрелки замерли на верхней цифре. Солнце стояло в зените, задавшись,очевидно, целью спалить все живое здесь, внизу. Мозги наши потихонькуплавились.

Сзади нас, на склоне холма Касл-вью, раскинулся нашгородишко Касл-Рок. Чуть ниже протекала Касл-ривер, возле которой трубыткацко-шерстяной фабрики выбрасывали в небо клочья дыма того же цвета, что ипистолет Криса. Фабрика со страшной силой гадила не только в воздух, но и вреку. Слева от нас располагался большой мебельный магазин Джолли, а прямо, параллельноКасл-ривер, блестела под палящим солнцем железнодорожная колея. Справараскинулся громадный, заросший густым кустарником пустырь (теперь там всерасчищено, и по воскресеньям, в два часа пополудни, проходят мотогонки). Нагоризонте возвышалась старая, давно заброшенная водонапорная башня. Было в этоммрачном, обшарпанном сооружении нечто зловещее.

Мы невольно залюбовались открывшимся видом, но Криснетерпеливо нас поторопил:

– Пойдем же, мы теряем время.

Под ногами у нас был шлак, и очень скоро черная пыльнамертво въелась в носки и кроссовки. Верн что-то замурлыкал себе под нос,однако вскоре замолчал, и слава Богу: не хватало только этой пытки для ушей.Фляги догадались захватить лишь Крис и Тедди. Мы поминутно к нимприкладывались. – Наполним их на свалке: там есть кран, – сказал я. – Вода тудаподается из колодца в сто девяносто футов глубиной, поэтому пить ее можно. Покрайней мере, отец так говорил.

– Вот и отлично, – отозвался Крис, ставший общепризнаннымведущим нашей экспедиции. – К тому же, пора сделать пятиминутный привал.

– А как насчет перекусить? – брякнул вдруг Тедди. – Держупари, никто и не додумался захватить что-нибудь пожрать. Я-то точно недодумался… Крис остановился.

– Вот, дьявол! – стукнул он себя по лбу. – И я ничего невзял. А ты, Горди?

Я покачал головой, сам удивляясь собственной глупости.

– Ты как, Верн?

– Искренне сожалею, – ответил тот, – но и я пустой.

– Что ж, – вздохнул я, – давайте глянем, сколько у насденег.

Расстелив рубаху на землю, я высыпал на нее свою мелочь –шестьдесят восемь центов. Монетки ярко блестели под ослепительными солнечнымилучами. У Криса оказалась мятая долларовая бумажка и пара одноцентовиков. Теддивысыпал два четвертака и еще два пятака. У Верна оказалось только семь центов.

– Два тридцать семь, – сосчитал я деньги. – Жить можно. Вконце дороги к свалке есть магазинчик. Кому-то придется отправиться туда ипринести гамбургеров с тоником, пока остальные будут отдыхать.

– Кто пойдет? – спросил Верн.

– Решим, когда доберемся до свалки. Идем.

Я ссыпал деньги в карман куртки и уже завязывал ее на поясе,когда Крис закричал:

– Поезд идет!

И правда – звук приближавшегося поезда уже был слышен, ночтобы окончательно убедиться, я дотронулся до рельса: он мелко дрожал.

– Парашютистам приготовиться к прыжку! – заорал Верн и тутже, головой вниз, покатился по насыпи. Игра в парашютистов была его второйманией, для чего он использовал любое место, подходящее для мягкого приземления:стог сена или вот эту, поросшую жухлой травой насыпь.

Крис прыгнул вслед за ним. Поезд, идущий, очевидно, вЛьюистон, был уже совсем близко, однако Тедди вместо того, чтобы спрыгнуть,повернулся к нему лицом. Толстые стекла его очков поблескивали на солнце,длинные волосы упали на глаза.

– Тедди, ты что? – заорал я. – Давай, прыгай!

– И не подумаю. – В глазах его был такой знакомый,сумасшедший блеск. – Что такое грузовики по сравнению с поездом?! Вот гденастоящий риск… Ну, сейчас я ему покажу!

– Ты что, офонарел?! Он же тебя раздавит всмятку!

– Это совсем как высадка в Нормандии! – кричал мне Тедди,балансируя на рельсе.