Спуститься я решил по задней лестнице, чтобы лишний раз невстретить старика, однако эта предосторожность была напрасной: отец все ещеразбрызгивал бесполезную уже влагу в саду, задумчиво уставясь на сотворенную имрадугу.

Пройдя по Летней улице, я пересек пустырь и вышел к Карбайн– туда, где теперь находится редакция касл-рокского «Зова». К тротуаруподрулила машина и из нее вылез Крис со скаутским рюкзаком в одной руке и такойже, как у меня, скаткой из одеял в другой.

– Благодарю, мистер, – бросил он водителю, подбегая ко мне.На шее у него болталась скаутская фляга. Глаза Криса блестели.

– Ух, Горди, что я тебе сейчас покажу! – возгласил он.

– Что же?

– Пойдем-ка вон туда, – он указал на узкое пространствомежду ресторанчиком и касл-рокским универмагом.

– Да что случилось, Крис?

– Пойдем, говорю тебе!

Он бросился в переулок, и после секундного размышления япоследовал за ним. Проход между двумя зданиями сужался, оканчиваясь громаднойкучей мусора, старых газет, битых бутылок и прочей дребедени. Крис, а за ним ия, перебрался через кучу и свернул за угол ресторанчика, где наконецостановился. Восемь или девять мусорных бачков, выстроенных в шеренгу, будтосолдаты на параде, распространяли ужасающее зловоние.

– Местечко погаже ты не мог выбрать? – скорчил я гримасу. –Ну, нет уж, Крис, уволь…

– Давай руку, – не понял он, что это меня покоробило.

– Не в этом дело. Меня сейчас вывернет наизнан…

Слова застряли у меня в горле, и я немедленно забыл провонь: в руках у Криса, который уже успел распаковать свою поклажу, былгромадный черный пистолет с деревянной рукояткой.

– Ну, кем ты хочешь быть: Одиноким Рейнджером илиСиско-кидом? – осведомился Крис, расплываясь в довольной ухмылке.

– Господи, Боже мой! – только и смог выдохнуть я. – Ты гдеего добыл? – Упер из письменного стола папаши. Сорок пятый калибр!

– Ага, вижу… – На самом деле это мог быть и тридцатьвосьмой, и даже триста пятьдесят седьмой калибр – я перечитал все вещи ДжонаМакдональда и Эда Макбейна, но настоящую «пушку» видел только раз, у констебляБаннермана, да и то в кобуре. Он ее оттуда никогда не вытаскивал, вопреки всемнашим просьбам.

– Послушай, тебе же твой старик башку открутит, тем более,что, как ты говоришь, он не в своей тарелке. Вернее, как раз в своей…

В глазах у Криса заплясали чертики:

– Вот это-то и хорошо, дружище: он с приятелями заселнакрепко у Харрисона. Они там уже выжрали бутылок шесть, а может, и все восемь,и останавливаться на этом явно не намерены. Похоже, этот «штопор» у него неменее чем на неделю, так что он ничего не узнает. Алкаши вонючие…

Крис закусил губу. Единственный из нашей компании, онникогда не брал в рот ни единой капли, даже чтобы показать, что он уже мужчина.Когда его на этот счет подначивали, он отвечал, что взрослый-то он взрослый, ноуподобляться своему папаше категорически не желает. Однажды он мне поведал посекрету (это было после того, как близнецы Деспейны приволокли украденную уотца коробку с шестью банками пива, и все принялись потешаться над Крисом,который отказался сделать хоть один глоток), что пить он просто-напростобоялся. Его родитель не просыхал теперь уже круглыми сутками, старший братизнасиловал ту девицу, будучи пьяным в стелъку, а «Глазное Яблоко», вместе с«Тузом» Меррилом, Чарли Хогеном и Билли Тессио, тоже надирался весьмарегулярно. То же самое, сказал Крис, будет и с ним, если он хоть разпритронется к бутылке. Вы, наверное, будете смеяться над двенадцатилетнимпацаном, который до смерти боится превратиться в алкоголика, однако Крису былоне до смеха. Абсолютно не до смеха. Он очень много размышлял о подобнойперспективе, и она беспокоила его всерьез.

– А патроны к нему есть? – спросил я.

– Девять штук – все, что было в коробке. Он часто спьянупостреливает по пустым консервным банкам, так что мы можем их использовать – онподумает, что расстрелял все сам.

– Он заряжен?

– Нет, конечно! Ты что, меня за идиота держишь?!

Я взял пистолет. Ощущая его приятную тяжесть в ладони, япредставил себя Стивом Кареллой из 87-го участка, преследующим того подонка,Хеклера, или, быть может, Мейера с Клинтом после того, как они очистилиочередную квартиру. Прицелившись в один из мусорных баков, я плавно нажал накурок. БА-БАХ!!!

Из дула вырвался язычок пламени, запястье пронзила боль ототдачи, сердце у меня подскочило и затрепетало где-то возле глотки. В покрытойслоем ржавчины стенке бачка зияла громадная дыра.

– О, Боже! – вырвалось у меня.

От неожиданности, а может, и от страха Крис бешенозахохотал.

– Ну, ты даешь! – заорал он. – Гордон Лашанс устроил пальбув Касл-Роке! Вот это да!

– Заткнись! – прикрикнул я, хватая его за рукав. –Сматываемся отсюда!

Мы ринулись прочь, и в ту же секунду Френсин Таппер в беломфартуке официантки высунулась из задней двери ресторанчика:

– Кто это сделал? Какой мерзавец вздумал ту взрыватьхлопушки?

Боже, как мы мчались! Пробежав через захламленные дворынескольких магазинов, мы перемахнули через дощатый забор, при этом занозивладони, и наконец выскочили на Каррен-стрит. На бегу я кинул Крису пистолет.Он, не переставая хохотать, каким-то образом поймал его и умудрился сунутьназад в рюкзак. Свернув на Карбайн-стрит, мы перешли на шаг: бежать по такойжаре, сломя голову, было невмоготу, к тому же выглядели мы слишкомподозрительно. Криса все еще разбирал смех.

– Поглядеть бы тебе в тот момент на свою физиономию,дружище! – Он остановился, хохоча и хлопая себя по ляжкам. – Зрелище на миллиондолларов, ей-богу!

– Зараза, вот ты кто! Признайся, ведь ты знал, что онзаряжен?! Из-за тебя я теперь влип: эта сучка Таппер наверняка меня узнала.

– Глупости, она подумала, что это всего лишь хлопушка. Ктому же ты отлично знаешь, что она не видит дальше собственного коса.Воображает, что очки испортят ее миленькую мордаху. Ха, будто такую харю можночем-то еще испортить!

Крис согнулся пополам от нового взрыва хохота.

– Да наплевать мне на ее харю! Учти, Крис, это тебе даром непройдет. – Да ладно, Горди, успокойся. – Он обнял меня за плечи. – Вот те крестна пузе, я и понятия не имел, что он заряжен! Клянусь матушкой! Я взял его изпапашиного стола, а он, прежде чем положить его туда, всегда вытаскиваетобойму. На этот раз он, вероятно, был в этот момент слишком накачан.

– Ты правда не заряжал его?