Гребаный маленький мерзавец, говнюк. Как ты посмел! О, еслибы я только могла добраться до тебя. Если бы ты отпустил Сета и я могладобраться до тебя. О Боже, Боже, Боже!

Моя вина? Да. Вопрос лишь в том, КАКОВА СТЕПЕНЬ моей виныДорогой Иисус, как я смогу жить без него? Как я смогу с этим жить? Я знала, чтов этом мире может быть столько боли, но я не знаю, КАКОВА СТЕПЕНЬ моей вины. Тымерзавец, Тэк, мерзавец. Больше я писать ничего не буду. Кому это можетпринести пользу?

О, Херб, мне так жаль, я люблю тебя, мне так жаль.

Я получила ответ на свое письмо, уже полностью потерявнадежду, что он когда-нибудь придет. Написал мне инженер-геолог Аллен Сеймс. Онработает в карьере, который называется Китайская шахта, в городе Безнадега,штат Невада. Сеймс пишет, что видел Билла и его семью, но ничего особенного непроисходило, он просто показал им карьер, и они поехали дальше. Ничего там непроизошло.

Он лжет. Наверное, я никогда не узнаю, почему он это делает,не узнаю и о том, что там в действительности случилось, но одно я знаюнаверняка. Он лжет.

Господи, помоги мне!

1

Все действительно происходило очень быстро, но Джонни неутратил своей удивительной способности фиксировать события и расставлять их встрогой последовательности.

Энтрегьян, умирающий, но не осознающий этого, полз к кактусупо левую сторону тропы, не поднимая головы и оставляя за собой кровавый след.Оголившийся на макушке череп цветом напоминал потускневшую жемчужину. Копасловно скальпировали.

А на самой тропе двое кружились в смертельном вальсе. Тварьиз низины, гротескная пума с острыми оранжевыми зубами, поднялась на задниелапы, при этом ее передние лапы лежали на плечах Стива Эмеса. Если бы Стивопустил руки, когда пума выбила у него мелкокалиберную винтовку, он бы ужеумер. Но он скрестил их перед грудью и теперь упирался локтями в грудь пумы.

— Застрелите ее! — прокричал Стив. — Ради Бога, застрелитеее!

Ни один из близнецов не бросился к валяющемуся на землеревольверу. Они не были однояйцевыми близнецами, но на лицах обоих застылоодинаковое выражение ужаса.

Пума (Джонни мутило от одного взгляда на нее) пронзительно,по-женски, взвизгнула, и ее треугольная голова рванулась вперед. Стив откинулсвою голову назад и попытался сбросить животное вбок. Но оно удержалось, крепковцепившись в плечи Стива. Они продолжали кружиться, когти пумы все глубжевпивались в человеческую плоть, и теперь Джонни видел, как на футболке, вокругкогтей, черных, а не оранжевых, как зубы, ширились кровавые пятна. Хвост пумыяростно колотился об землю.

Они сделали еще полукруг, и тут ноги Стива зацепились одназа другую. Он едва не потерял равновесие, удерживая рычащую пуму на скрещенныхруках. Энтрегьян тем временем добрался до кактуса, уперся в колючки кровящейголовой, громко застонал и перекатился на бок. Он напомнил Джонни машину,выработавшую свой ресурс. Выли койоты. На глаза они не показывались, ночувствовалось, что они совсем рядом. Пахло дымом пожарища.

— Застрелите эту гребаную тварь! — повторил Стив. Емуудалось удержаться на ногах, но пятиться было уже некуда: он стоял на самойгранице тропы. Шаг-другой среди кактусов и ощетинившихся шипами кустов, ичудовище точно доберется до его шеи. — Пожалуйста, застрелите ее, она меняразорвет!

Джонни никогда не испытывал такого ужаса, но тем не менеепонял, что даже в такой ситуации труден только первый шаг. Как только телоприходит в движение, ужас особого значения уже не имеет. В конце концов, убитьДжонни — это максимум, на который способно это жуткое животное. Но умереть —значит избавиться от урагана, бушующего в голове.

Джонни склонился над винтовкой Энтрегьяна, куда болеевнушительной, чем мелкашка, которую пума выбила из рук длинноволосого, схватилее, снял с предохранителя, передвинув рычажок, а затем ткнул дуло “ремингтона”в голову пумы.

— Толкай! — проревел он, и Стив толкнул. Голова животногоподалась назад, подальше от шеи Стива. Обильно смоченные слюной зубы блестели,словно кораллы. Свет заката отражался в зеленых глазах, отчего они горелиогнем. Джонни успел подумать, а дослал ли Энтрегьян патрон в казенник (еслинет, ему уже не написать следующую историю о Пэте Китти-Кэте), чуть отвернулголову и нажал на спусковой крючок. Громыхнуло (значит, дослал), из стволавыскочил язычок пламени, пахнуло жженым волосом. Пума повалилась на землю, отее головы практически ничего не осталось, шерсть на шее обуглилась. А на местеснесенного черепа они увидели не кровь, мозг и раздробленные кости, а губчатый розовыйматериал, чем-то напомнивший Джонни теплоизоляцию, которой он утеплял второйэтаж своего дома на Тополиной улице.

Стива шатнуло, он взмахнул руками, стараясь устоять наногах. Маринвилл протянул руку, чтобы удержать его, но силы в этой руке не было.Так что Стив повалился в кусты у тропы, рядом с подрагивающими задними лапамипумы. Джонни наклонился, схватил его за запястье и потянул. Черные мушкизакружились у него перед глазами, он уже подумал, что сейчас лишится чувств. Нопотом Стив поднялся, а черные мушки исчезли.

Ув-ув-ув-в-в-о-о-о…

Джонни нервно огляделся. Ничего не было видно, но нутром ончуял, что койоты все ближе.

2

Дэйв Рид продолжал думать о том, что он вот-вот проснется.Запах пота и крови, долетавший до его ноздрей. — ерунда, так же как и тяжелоедыхание копа (впрочем, и ему каждый вдох давался не легче), умирающий глаз исерое пульсирующее вещество мозга, которое он видел в разломе черепа. Это сон,только сон. Уж конечно, его брат не мог застрелить соседа, продажного копа (хотяэтот коп подсказал Кэри Риптону, как повысить точность броска).

Похоже, он еще и обделался, подумал Дэйв, и внезапно к егогорлу подкатила тошнота. Но он с ней совладал. Дэйв не хотел снова блевать,даже во сне.

Коп протянул руку и вцепился в рубашку Дэйва.

— Больно, — прохрипел он. — Больно.

— Не… — Дэйв шумно сглотнул и откашлялся. — Не надо вамговорить.

Он слышал, как за его спиной Джонни Марин-вилл и этот хиппиобсуждают, следует ли идти дальше. Они, должно быть, рехнулись. И Марин-вилл…Где был Маринвилл? Как он мог такое допустить? Он же, черт побери, взрослый!

Из последних сил Колли Энтрегьян приподнялся на локте. Егоединственный уцелевший глаз не отрывался от лица юноши.

— Никогда, — прошептал он. — Никогда…

— Сэр.., мистер Энтрегьян.., вам бы лучше…

Ув-ув-УВ-В-В-0-О-О!