в чём дело. «Всё из-за Грини», — подумал он, стиснув зубы. Если бы этого не произошло с ней… Если бы он тогда смог её спасти… «Возможно, я бы относился к Тэлли совсем иначе», — размышлял он, потирая пальцами две бусины в бороде. Они были напоминанием о двух обетах, которые он дал совсем молодым женщинам, одна из которых добровольно ушла из жизни несколько десятков лет назад.

— Тур, да не грусти ты, — повернулся к нему Крест, заметив, что Туррен плетётся позади. — Ну, даже если сестрёна их убивает, что с того? Ты меньше её станешь любить? Или что?

Туррен вскинул голову, опешив от такого вопроса. Он никогда не ставил его так. Он не переживал о том, кого убивает Тэлли — он беспокоился о её душе, счастье, покое. Все эти убийства говорили только об одном: её дух мечется. Защищаясь или нападая, она лишь увеличивает свою боль. И именно поэтому он хотел верить, что это не её рук дело. Потому что иначе… ей сейчас очень, очень тяжело.

— Нет, конечно! Не говори ерунды, — разозлился Туррен. — Чушь какая! Ты и того больше людей убил, но я ни разу не пожурил тебя за это. Ты что, думаешь, я отвернусь от Тэлли?! Совсем сбрендил?!

Он раздухарился, но тут же осёкся. Крест ухмылялся. И Туррен понял — брат с самого начала пытался его раззадорить.

— Так-то лучше, братишка, — рассмеялся Крест и хлопнул его по плечу. — А то совсем раскис, смотреть тоскливо, аж жуть. — Он снова засмеялся, на этот раз громче. — И потом, если сестрёна хочет убивать налево и направо, я предлагаю составить ей компанию. Может, тогда она перестанет от нас прятаться.

Со стороны послышался лёгкий смешок Хейла. Туррен всё удивлялся, что тот никак не комментировал происходящее, будто решил не задумываться об этом, а просто принял как данность.

«И их отношения с Элом он тоже будто принял», — потекли мысли Тура в другом направлении. Сам он никогда не задумывался, с кем будет Тэлли. Для него было важно лишь одно — чтобы она была счастлива, и неважно, кто окажется рядом с ней: аури, эмерин или бергмар.

«Эта девочка заслужила счастье как никто другой».

— Думаю, стоит зайти к наместникам и узнать новости про убитых, — тихо проговорил Хейл. — Уверен, для Тэлли и Эла есть какая-то важная связь между всеми этими людьми, просто мы её пока не видим. Вряд ли они стали бы убивать невиновных.

И Туррен понял, что последние слова предназначались именно ему, чтобы он перестал размышлять над причинами.

До наместников они добирались в молчании. Каждый переваривал последнюю новость. Хейл вдруг осознал, что действительно готов последовать совету Креста и встать с Элом и Тэлли по одну сторону, даже не зная причин. Приняв тот факт, что он не готов отдавать её Элу, он решил, что пойдёт на что угодно ради неё.

«Не понимаю, как так произошло, что я готов убивать ради женщины, которую знал всего пару месяцев?» — поразился он. Эта мысль часто приходила к нему, пока они искали Тэлли и Эла, но ответа он так и не нашёл. Единственный, кто, возможно, смог бы объяснить ему это, был его отец — тот самый человек, который сделал предложение матери спустя неделю знакомства.

«Он что-то разглядел в Ланиэт за эти дни, что не захотел отпускать. Не хотел потерять. Но что же это было? Что увидел я в Тэлли такого, что не в силах отпустить? Что заставляет меня быть готовым сражаться за неё даже с моим близким другом, братом по оружию?»

Хейл знал, что отца ему уже не найти. Все поиски закончились в Соуджене, и теперь его судьба перестала иметь для него прежнее значение.

«Одна неугомонная женщина изменила все мои планы», — хмыкнул он, по привычке оглядывая проходящих мимо женщин, надеясь увидеть среди них Тэлли.

Когда они добрались до одного из наместников, Хейл привычно считал его память, и они двинулись дальше по запланированному маршруту. Тренировки чтения воспоминаний позволили Хейлу быстро приходить в себя после процесса. Теперь он мог разбирать память чужих людей буквально на ходу, не отвлекаясь на окружающее — раньше это требовало от него сильной концентрации.

Он давно выбрал этого наместника в качестве источника информации — лысого Дивона. Тот обладал аналитическим умом и часто выстраивал интересные логические цепочки, объясняя, почему убивали тех или иных людей. Однако он, как и сам Хейл, так и не смог связать между собой все убийства, особенно последние массовые.

Дивон был ошеломлён, когда вошёл в бар, где обычно собирались члены братства. Общеизвестное место братства, теперь забитое трупами. И никто из погибших словно не сопротивлялся. Наместник внимательно изучил каждого из убитых и не нашёл ни единого удара, ни единой раны. Это поставило его в тупик, но, в конце концов, он признал: «Без магии тут не обошлось». А значит, убийца — аури. Эта мысль его чрезвычайно встревожила. Прямых доказательств у него не было, но без них он не мог обратиться к лорду, а тот, в свою очередь, к королю аури за помощью.

«И сами мы с аури никогда не справимся. Ещё слухи какие-то дурацкие о леди Тень постоянно появляются», — продолжал размышлять Дивон, скривившись от удушающего запаха разложения и мочи.

— Как думаешь, обоссались они до или после смерти? — спросил его Райх.

Дивон не любил его. Тот был беспечным, даже безалаберным, и редко мог оказаться полезным, особенно в таких сложных делах.

— Не знаю… но, кажется, что до, — задумчиво протянул Дивон. — Вопрос только в том, как убийца смог этого добиться?

Он осматривал застывшие лица погибших. Ни следа пыток, ни увечий, которые могли бы вызвать непроизвольное мочеиспускание. Но выражение на их лица поражало его: «Словно они радовались смерти», — осознал Дивон.

Изучая воспоминания наместника, Хейл понял: это ментальная магия. Их заставили испытать нечто такое, после чего смерть показалась им благословением.

Следующий фрагмент памяти Дивона показал ещё более жуткую картину. В другом месте трупов было больше — почти три десятка. Но теперь он заметил нечто странное: руки многих мужчин были в штанах. Некоторые вытащили свои причиндалы наружу и сжимали их. Почти возле каждого виднелись капли семени. Женщин среди убитых было немного — служанки или шлюхи, Дивон не обратил на них внимания. Но Хейлу показалось странным, что женщин тоже убили, они словно не вписывались в общую картину.

Следующие убийства напоминали все предыдущие — изувеченные трупы, отсечённые конечности, лишь некоторые были с идеально ровными линиями на шее, словно