— Ясно, — хмыкает Вадим и сканирует мебель. — Недостаточно высоко. Аля на тумбу забралась, а потом подтянулась, — пальцем указывает. — Для нее это раз плюнуть.

— Я не учла. Привыкла, что Рита осторожная и не лезет никуда, — оправдываюсь, а мысленно ругаю себя. Ну что я за мать безалаберная!

— Аля ее и не такому научит, — усмехается Вадим, однако не спешит приближаться к малышкам.

Мы оба ведем себя странно и глупо. Не до конца отойдя от шока, стоим на своих местах, будто в пол вросли, корни пустив глубоко. И растерянно изучаем детей.

В следующий миг Аля, психанув, протягивает ручки к Рите — и об нее вытереть помаду пытается. Та недовольно отталкивает сестру, щеки надувает. Секунда — и обе начинают орать друг на друга, возмущенно, будто по-настоящему ругаются. Правда, без слов.

— Прекратите немедленно! — повышаю голос, и близняшки реагируют молниеносно. Вытягиваются по струнке. Наверное, я перегнула палку, если даже Вадим напрягся рядом со мной. Но я зла и расстроена. — Иначе по попам получите, — рявкаю сурово.

Рита сразу же губки сжимает, готова расплакаться. Но Аля наоборот. Зыркает на меня бойко, с вызовом. Штормовской характер.

— Спокойно, девочки, не ссорьтесь, — убедительно говорит нам всем Вадим. — Мамочка шутит, — приседает напротив близняшек.

Рита поглядывает в мою сторону обиженно и, будто в отместку за крик, делает пару шагов к папе. И, когда он наклоняется, она поднимается на носочки, обвивает ручонками его шею и прижимается губками к щеке. Пачкает грубую кожу следами косметики, которую на вкус пробовала.

«Маленькая перебежчица», — шепчу несерьезно. А у самой слезы бегут по щекам: настолько они милые, папа с дочкой.

Всхлипнув, беру на руки дерзкую Алю. Несмотря на слабое сопротивление (тоже ведь на меня обиделась), чмокаю ее в висок.

— Так, маленькие штормяшки, — обращаюсь уже мягче. — Все в ванную! — и грозно на Вадима смотрю. — Ты тоже. Поможешь их искупать. Сама я не справлюсь.

Шторм расплывается в улыбке чеширского кота, тихо повторяет: «Штормяшки?» Выглядит таким довольным, будто самому только годик исполнился. Невольно смеюсь ему в ответ.

Прижимаю к себе Алю и киваю Вадиму, чтобы с Ритой за нами шел. Он подхватывает ее под грудь и животик, а она руки расправляет и «летит, как авиалайнер». Даже звуки издает соответствующие. Шторм поддерживает игру. Не понимаю, куда делся суровый босс, каким я его знала раньше. Но… в роли счастливого папочки он мне нравится гораздо больше.

Смеюсь над ним и подбрасываю Алю, щечки ее пухлые расцеловываю, чтобы она отца к сестре не ревновала. Чувствую, что малышка насупилась и огорчилась, глядя им вслед. Но моего внимания ей хватает, чтобы отвлечься.

Набираю ванну, пока Шторм аккуратно освобождает дочек от испачканных слипов. Протирает влажными салфетками радостные лица, моет под краном ручки.

Обеих малышек погружаем в теплую воду, присаживаемся по разным краям бортика, полубоком к детям, чтобы контролировать их. И с этого момента начинается полное сумасшествие.

Рита и Аля, сидя на специальном коврике, плещутся так, что брызги летят во все стороны. Моя блузка из тонкого шелка мгновенно намокает. Но я не беспокоюсь: после ужина, «макияжа» и цепких пальчиков Али она и так безнадежно испорчена.

— Тише, булочки, чего вы такие буйные, — сквозь хихиканье отчитываю малышек, но они не откликаются. Продолжают баловаться.

— А ты чего такая скучная, — бархатно смеется Вадим.

Опускает ладонь в ванну, зачерпывает пригоршню воды и нагло брызгает меня. Опешив, я возмущенно выдыхаю, а потом отвечаю ему тем же.

Буквально на доли секунды время вокруг, за пределами небольшой ванной комнаты, будто останавливается. Смотрю на Вадима, возвращаюсь к дочкам, слушаю их довольные визги. Сразу обеих! Любуюсь малышками. И осознаю, насколько я счастлива в этот миг. Рядом с ними — моими самыми родными людьми.

Душу охватывает ощущение правильности всего происходящего. Именно так и никак иначе должна выглядеть настоящая семья. А Вадим — неотъемлемая ее часть. Главный винтик огромного механизма. Не будет его с нами — все развалится к чертям, сломается. Но я не хочу больше никого терять. Я так боюсь, что призрачная идиллия рухнет, что глаза щиплет от слез, которые я лихорадочно смаргиваю.

Если нужно пойти на сделку, чтобы сохранить ее, я согласна. Но интуиция мне подсказывает, что мы с детьми для Вадима — нечто большее, чем деловой контракт. Сегодня он показал свое истинное отношение. Да и ранее, только я не подмечала деталей. Слишком была зациклена на своих страданиях…

Ловлю себя на мысли, что вновь поглядываю на Шторма, а он улыбается довольно. Наблюдает за малышками, мельком по мне скользит взором. Будто мы действительно дороги ему.

Отпускаю чувства, подаюсь ближе — и быстро касаюсь его губ своими. Мягко, но уверенно. Вкладываю в легкий поцелуй всю свою нежность.

И тут же отстраняюсь, поворачиваясь к дочкам. А сердце отплясывает в груди, бешено гоняя кровь.

Кажется, Вадим не сразу понимает, что произошло. Или не верит, что я отважилась на подобное. Да я и сама удивлена!

Проанализировать это мы не успеваем, потому что в нас летит целый поток брызг. От неожиданности хватаю ртом воздух. Покачиваюсь на бортике ванны, но Вадим придерживает меня.

— Мелкие хулиганки, — не отпуская мой локоть, обращается к дочкам.

Близняшки заливаются хохотом и не думают отступать. Запускают в нас очередную порцию воды. Бой неравный, а я вымокла до нитки. Как назло Шторм на меня косится, рассматривая. Представляю, какой ураган бушует у него внутри, потому что сама переживаю бурю. Но нас обоих сдерживают дети. Усмиряем чувства ради них.

— Доставать пора наших русалочек, — хрипло произносит Вадим.

— Ага, — киваю судорожно и прячу пылающие щеки.

«Прикрываемся» малышками, все внимание на них обращаем. Немного остываем, пока укутываем Алю и Риту в полотенца, пытаемся договориться с ними. Близняшки капризничают, требуя продолжения «водной вечеринки», хотя уже кожа на пальчиках поморщилась.

— Я сам уложу их, — вдруг заявляет Вадим и обеих на руки берет. — А ты пока… — кивает на душ, — …можешь себе время уделить.

Сердце приятно щемит от его слов и действий. От такой обезоруживающей заботы. От того, как он трепетно прижимает к себе детей.

Близняшки совсем крохотные на фоне мощного, мускулистого мужчины. Как две куколки. Но доверяют папе без сомнений. Успокоившись, они головки ему на грудь укладывают.

— Справишься? — голос предает меня и срывается.

— Если не справлюсь, ты услышишь, — отшучивается, как обычно, и осторожно малышек уносит.

Не могу заставить себя захлопнуть дверь. Взглядом их провожаю. И никак не принимаю тот факт, что у нас действительно все хорошо.