Я плотно зажмурилась и снова открыла глаза. Этого-то я ибоялась.

— Мне очень жаль, — продолжал отец Андрей. —Я знаю, ты всерьез интересовалась их историей.

Этот факт стал известен мне совсем недавно. Самоубийство,конечно, грех, но… учитывая, насколько они были близки, нетрудно представить,что она чувствовала после его ухода.

— И вы сказали, что в конце она начала сходить с ума.

Он кивнул и развел руками.

— Трудно сказать, что творилось в голове беднойженщины. Тут надо учитывать множество факторов. Почему тебя это так волнует?

Я покачала головой.

— Это долгая история. Спасибо за помощь.

Мы с Кристианом были уже на полпути к спальному корпусу,когда он спросил:

— К чему все это? Я помню, как вы вникали в этуисторию. Владимир и Анна были похожи на тебя и Лиссу?

— Да, — мрачно ответила я. — Послушай, я нехочу вмешиваться в ваши с Лиссой отношения, но, пожалуйста, ничего нерассказывай ей. Пока я не выясню больше. Просто скажи ей… ну, не знаю. Лично яскажу ей, что внезапно запаниковала, подумав, что меня снова ждут общественныеработы, а расписания я не знаю.

— Значит, мы оба будем врать ей?

— Поверь, мне это претит. Но в данный момент так лучшедля нее же.

Потому что если Лисса узнает, что потенциально способнасвести меня с ума… да, ей будет тяжело. Она захочет прекратить свои занятиямагией. Конечно, именно этого всегда хотела и я… но как же она радовалась,используя ее! Лишить ее этого? Или пожертвовать собой?

Совершить выбор было непросто, и не следовало торопиться срешением — пока я не узнаю больше. Кристиан согласился сохранить мой секрет, икогда мы нагнали остальных, уже почти наступил комендантский час. Нампредстояло провести вместе всего полчаса, а потом мы разойдемся по домам длясна — включая меня, поскольку, в силу нашего соглашения о сокращенных полевыхиспытаниях, я освобождалась от ночных обязанностей стража. Риск реальногонападения стригоев был невелик, и инструкторов больше заботил мой полноценныйночной сон.

Поэтому, когда наступил комендантский час, я однанаправилась к спальному корпусу дампиров. И уже почти около него он появилсяснова.

Мейсон.

Я резко остановилась и оглянулась по сторонам, желая, чтобыкто-нибудь засвидетельствовал происходящее и вопрос о моем безумии был бы снятраз и навсегда. Его отливающая перламутром фигура стояла там, руки в карманахкуртки, почти как в жизни, отчего все выглядело еще более странно.

— Ну, — заговорила я, чувствуя себя на удивлениеспокойно, несмотря на печаль, нахлынувшую на меня внезапно, — рада сновавидеть тебя одного. Эти, в самолете, мне совсем не нравились.

Его лицо ничего не выражало, в глазах застыла печаль.Чувство вины вспыхнуло во мне с новой силой, все внутри сжалось, и я невыдержала.

— Что ты такое? — закричала я. — Ты реален?Или я схожу с ума?

К моему удивлению, он кивнул.

— К чему это относится? Ты реален?

Он кивнул.

— Я схожу с ума?

Он отрицательно покачал головой.

— Хорошо. — Мне даже удалось пошутить, несмотря нашквал эмоций. — Это, конечно, большое облегчение, но, честно говоря, разветы реагировал бы иначе, если бы был галлюцинацией?

Мейсон просто стоял и смотрел. Как я хотела, чтобыкто-нибудь проходил мимо!

— Зачем ты здесь? Ты сердишься на нас и хочешьотомстить?

Он покачал головой, и что-то внутри меня расслабилось. Ядаже не осознавала, как сильно опасалась именно этого. Чувства вины и печалитак тесно переплелись во мне. Казалось неизбежным, что он винит меня — прямокак Райан.

— Ты… Ты никак не можешь упокоиться?

Мейсон кивнул и, казалось, стал еще печальнее. Я вспомнилаего последние мгновения и с трудом сдержала слезы. Мне, наверно, тоже было бытрудно упокоиться, если бы у меня отняли жизнь, когда она еще, можно сказать, ине началась.

— Но дело не только в этом. Есть какая-то другаяпричина того, что ты приходишь ко мне?

Он кивнул.

— Какая? — В последнее время возникло так многовопросов, а мне срочно требовались ответы. — В чем она? Что я должнасделать?

Однако на этот вопрос, видимо, ответа «да» или «нет» несуществовало. Он открыл рот, как будто хотел сказать что-то, и пытался сделатьэто с таким же яростным усилием, как Адриан с растением. Но, увы, у него ничегоне получилось.

— Мне очень жаль, — прошептала я. — Оченьжаль, что я не понимаю… И… И прости меня за все.

Мейсон бросил на меня последний тоскующий взгляд и исчез.

— Давай поговорим о твоей матери.

Я вздохнула.

— И что с ней?

Это была моя первая консультация, и пока она не производилана меня особого впечатления. Появление Мейсона прошлым вечером — вот, наверно,о чем следовало поговорить. Однако мне не хотелось, чтобы у школьных служащихпоявился новый повод считать меня выжившей из ума — даже если так оно и есть.

И, честно говоря, я не могла с уверенностью сказать, так лиэто. Анализ Адрианом моей ауры и судьба Анны наводили на мысль, что я и впрямьна пути в сумасшедший дом. Тем не менее, безумной я себя не чувствовала.Интересно, безумные понимают, что они безумны? Адриан говорил, что нет. Самтермин «безумный» был не совсем ясен. Моих знаний психологии хватало, чтобыпонять: это чрезвычайно общая классификация. Большинство форм умственногорасстройства имеют достаточно характерные особенности и сопровождаются ярковыраженными симптомами — тревога, депрессия, резкая смена настроения ит. д. Я не знала, у какого из делений этой шкалы нахожусь — если вообщенахожусь.

— Как ты к ней относишься? — продолжалаконсультант. — К своей матери?

— Она замечательный страж, а мать так себе.

Консультант, которую звали Дейдра, записала что-то в свойблокнот. Она была по-моройски белокура, худощава и одета в платье иззеленовато-голубого кашемира. На вид не намного старше меня, но сертификаты написьменном столе свидетельствовали о том, что она получила не одно ученоезвание в области психотерапии. Ее офис находился в административном здании, тамже, где офис директрисы и других академических чиновников. Я типа надеялась,что мне предложат лечь на кушетку — как всегда показывают но телевизору, —но пришлось удовлетвориться креслом. Ну, оно, по крайней мере, было удобное. Настенах висели фотографии бабочек или нарциссов. Видимо, предполагалось, что онидействуют успокаивающе.

— Не хочешь объяснить поподробнее, что значит «таксебе»? — спросила Дейдра.