— Потому что это неправильно. Те избитые, которых явидела, были в плохой форме. Если какая-то группа расхаживает тут инабрасывается на неугодных, их необходимо остановить.

Адриан засмеялся и поиграл прядью моих волос.

— Ты не можешь спасти всех, хотя постоянно пытаешься.Бог знает почему.

— Я просто хочу делать то, что правильно. —Вспомнив замечание Дмитрия о вестернах, я не смогла сдержать улыбку. —Считаю своим долгом бороться с несправедливостью всякий раз, когда сталкиваюсьс ней.

— Самое безумное, маленькая дампирка, что ты говоришьто, что действительно думаешь. Я вижу это по твоей ауре.

— Что ты хочешь сказать — она больше не черная?

— Нет… все еще темная, определенно. Но в ней естьнемного света, такие золотистые прожилки. Как солнечный свет.

— Может, твоя теория о том, что я перехватываю ее уЛиссы, и неверна.

Я изо всех сил старалась не думать о том, что недавно узналаоб Анне, — от одного упоминания об этом все страхи ожили снова. Безумие.Самоубийство.

— Как сказать. Когда ты в последний раз видела ее?

Я слегка стукнула его.

— Ты на самом деле понятия не имеешь, ты придумал это,пока мы шли.

Он схватил меня за запястье и притянул к себе.

— Вот как ты обычно действуешь!

Вопреки собственному желанию, я улыбнулась.

С такого близкого расстояния я в полной мере могла оценить,насколько красивы его зеленые глаза. Хотя я постоянно насмехалась над ним,следовало признать, что и в целом он очень хорош собой. В том, как его теплыепальцы стискивали мое запястье, было что-то сексуальное. Вспомнив слова Дейдры,я попыталась оценить, какие чувства он у меня вызывает. Если забыть опредостережении королевы, Адриан был парень формально доступный. Тянуло ли меняк нему? Почувствовала ли я в душе трепет?

Ответ — нет. Нет — в том смысле, как это происходило сДмитрием. По-своему Адриан был сексуален, но меня не тянуло к нему такнеудержимо, так неистово, как к Дмитрию. И все потому, что Адриан доступен?Права ли Дейдра, утверждая, что я сознательно стремлюсь к отношениям, которые впринципе невозможны?

— Знаешь, — заговорил он, прервав моиразмышления, — в любых других обстоятельствах ты бы загорелась. Вместоэтого ты изучаешь меня, словно какой-то привлекательный научный объект.

В точности так оно и было.

— Почему ты никогда не используешь ко мнепринуждение? — спросила я. — Я не о том, чтобы помешать мне стукнутьтебя.

— Потому что в огромной степени ты интересна именнотем, что тебя так трудно добиться.

Меня охватила новая идея.

— Сделай это.

— Сделать что?

— Используй ко мне принуждение.

— Что?

Адриан был в шоке — редкая для него ситуация.

— Используй принуждение, пробуди желание поцеловатьтебя… но сначала пообещай, что на самом деле никакого поцелуя не будет.

— Это очень странно — а когда я говорю про что-то«странно», ты знаешь, это серьезно.

— Пожалуйста.

Он вздохнул и сфокусировал на мне взгляд. Возникло такоечувство, словно тонешь, тонешь в зеленом море. В мире не осталось ничего, кромеэтих глаз.

— Я хочу поцеловать тебя, Роза, — негромкопроизнес он. — И хочу, чтобы ты тоже захотела поцеловать меня.

Его губы, руки, запах внезапно завладели мною. Меня охватилжар. Каждой частичкой своего существа я жаждала его поцеловать. Ничего в жизния не хотела сильнее, чем этого поцелуя. Я вскинула голову, он наклонился. Япрактически чувствовала вкус его губ.

— Хочешь? — нежным, как бархат, голосом спросилон. — Хочешь поцеловать меня?

Еще бы! Все вокруг расплылось, только его губы были вфокусе.

— Да, — ответила я.

Он наклонился так низко, что я чувствовала его дыхание. Мыбыли так близки, так близки… и потом…

Он остановился.

— Ну вот, дело сделано. Он отступил на шаг.

Я мгновенно вынырнула из призрачного тумана: желаниепокинуло тело. Однако я кое-что обнаружила. Находясь под принуждением, яопределенно хотела, чтобы Адриан поцеловал меня. Тем не менее даже подпринуждением это не было то электризующее, всепоглощающее чувство, которое яиспытывала с Дмитрием; чувство, будто мы — единое целое и связаны силами,несравненно более могучими, чем мы сами. С Адрианом это было как-то…механически.

Дейдра ошибалась. Если бы мое влечение к Дмитрию было простонекоторой подсознательной реакцией, тогда оно было бы таким же поверхностным,как вынужденное влечение к Адриану. Тем не менее между тем и другимсуществовала огромная разница. С Дмитрием это была любовь, а не просто фокуссознания.

— Хммм, — сказала я.

— Хммм? — спросил Адриан, удивленно разглядываяменя.

— Хммм…

Это третье «хммм» не было произнесено ни одним из нас.Бросив взгляд в глубину коридора, я увидела наблюдающего за нами Кристиана. Яоторвалась от Адриана, и тут зазвонил звонок. Ученики хлынули из классов изаполнили коридор.

— Наконец-то я могу увидеться с Лиссой, — радостносказал Адриан.

— Роза, сходишь со мной к «кормильцам»? — ровнымголосом спросил Кристиан.

Выражение его лица расшифровать не удавалось.

— Сегодня я свободна от обязанностей твоего стража.

— Ну да… У тебя такая очаровательная компания, как же яне заметил?

Я попрощалась с Адрианом и вместе с Кристианом пошла черезкафетерий.

— Что происходит? — спросила я.

— Это ты объясни мне. Ты была на грани того, чтобызакрутить роман с Адрианом.

— Это был эксперимент. Как часть моей терапии.

— Какого черта? Ничего себе терапия!

Когда мы дошли до помещения «кормильцев», выяснилось, что,хотя Кристиан покинул класс чуть раньше срока, перед нами уже выстроиласьочередь.

— А ты-то что по этому поводу переживаешь? —спросила я. — Ты должен радоваться. Это означает, что он не ухлестывает заЛиссой.

— Он запросто может ухлестывать за вами обеими.

— Ты что, выступаешь в роли моего старшего брата?

— Просто злюсь.

В этот момент вошли Джесси и Ральф.

— Ну, держи это про себя, а то наши добрые друзьяуслышат.

Джесси, однако, было не до того, чтобы подслушивать; онвступил в спор со служащей, распределяющей мороев по «кормильцам».